Ричард Длинные Руки – сеньор - Орловский Гай Юлий

Дверей всего семь, прямо передо мной стена с узкими окнами, я выглянул, убедился, что до земли пока долетишь, можно и крылья отрастить, снова закрыл глаза, подышал чаще, произнес вслух:

– Перестань трусить!.. Перестань. Какая на фиг магия, просто остатки позабытой технологии… Все рационально, только все перепутано. Возьми себя в руки, хоть и противно брать такое трусливое, но никто ж не видит…

Сделав несколько глубоких вдохов, я провентилировал легкие, в черепе прояснилось, оттолкнулся от стены и пошел, пошел, пошел. Следующая дверь выглядит солидно: дорогой сорт дерева, умелая отделка, инкрустация, золотые накладки по углам, странный герб на двери, изображающий коней, копья, шпоры и хвостатые звезды, толстая ручка из золота или же покрытая золотом в виде двух сцепившихся в драке драконов. Я потянул дверь на себя, не подалась, толкнул, тоже не подалась, что удивило, предыдущие двери отворялись легко, как на шарнирах, хотя весят, как банковские, налег со всей силы, даже не дрогнула.

Некоторое время бросался со всей дури, дергал и тянул, упираясь ногами в стену, наконец запоздало сообразил, что дверь могли просто запереть. Ну и что, если остальные не заперты, а эту могли запереть. Не позволяли же любопытным женам Синий Бороды заглядывать в одну-единственную комнатку, хотя во все остальные девяносто девять – пожалуйста!

Еще несколько дверей заперты, а последняя дверь открыла комнату, что показалась по размерам почти такой же, как та, что для спальни. Разница, что в комнате одно-единственное кресло. Остальное – голые стены, голый пол и даже потолок голый, без украшений, лепки, летящих баб и прочих излишеств.

Я вошел осторожненько, такие пустые комнаты пугают больше, чем захламленные сундуками, шкафами, ящиками, узлами со старой одеждой, клетками для птиц, всякой дребеденью непонятного назначения. Кресло ко мне высокой спинкой, сиденье закрыто. Показалось вдруг, что там нечто черное, я схватился за меч, обнажил, свист покидаемой ножны полосы стали укрепил отвагу, на цыпочках зашел сбоку…

Фу-у, никого. Обычное сиденье, деревянное, без обивки или подкладки, блестящее, явно кто-то протирал его штанами частенько. Подлокотники тоже блестят, я осторожно потрогал пальцем, отполировано локтями. Если старался краснодеревщик, то полировал бы целиком, а то лишь места, где наши руки ложатся вот так мякотью…

Меч, чтобы не мешал, я снял и прямо в ножнах прислонил стоймя к подлокотнику так, что касался теплой прогретой кожей моей руки, всегда успею схватить… надеюсь на это.

Я осторожно опустился на сиденье, положил руки на подлокотники. Ничего, сидеть удобно, чувствуется работа умельца. Либо гений, что сумел учесть расположение всех мышц и костей человека, либо конструкцию этого кресла рассчитывали на мощном компе, крутили в трехмерной проекции…

Усмехнувшись горько, я вздохнул и откинулся на спинку. В поясницу предупредительно подперло волной из дерева, лопатки удобно устроились во впадинах, даже для каждого позвонка, казалось, нашлась собственная ниша, я чувствовал себя легко и покойно.

В двух шагах на полу появился освещенный круг. Сперва слабый, как будто светила луна, да еще через хилые тучи, затем свет усиливался, я даже рассмотрел, откуда он начинается: в полутора метрах над полом словно бы повисла незримая матовая лампа размером с тарелку. Свет шел расширяющимся конусом, упирался в пол. Очень медленно прямо передо мной начало проступать лицо. Я затаил дыхание, всматривался, сердце застучало, как молот, кровь бросилась в лицо. Я услышал строгий, но приятный женский голос:

– Так вы все-таки решились, сэр Галантлар?

Лицо наливалось светом, красками, появилась резкость, ушла дымка. На меня строго смотрела молодая женщина, таких я уже встречал, но никогда не любил и побаивался: глаза доминируют, подчиняют себе на лице все, чуть ли не икона, все слишком правильное, безукоризненное, огромные дуги бровей вразлет, черные, красиво выгнутые, тонкие, но не слишком, большие глаза с длинными ресницами и огромными коричневыми сетчатками. Нос тонкий и прямой, губы не узкие, не пухлые, не капризные, а именно такие, какие должны быть у женщины, что руководит огромным концерном или индустриальной империей по производству крупнотоннажных автомобилей, запчастей к ним и содержит сеть бензозаправочных станций.

Вокруг ее лица дрожал и подрагивал воздух, очертания размазывались. Я долго не мог рассмотреть ее волосы, только строгие блистающие глаза, наконец углядел диадему на лбу, над самыми бровями, скулы красиво и надменно приподнятые, волосы вроде бы черные, изображение ширилось, стал виден легкий темно-лиловый платок, что скрывает волосы и опускается свободно на плечи. Горло закрыло платье, такого же цвета, единственным светлым пятном оставалось чистое, безукоризненно правильное лицо.

Наши взгляды встретились, я увидел изумление и гнев в ее глазах.

– Кто посмел? – спросила она низким грудным голосом, очень женственным и вместе с тем исполненным силы. – Где сэр Галантлар?

– Летит, – ответил я.

Она переспросила:

– Летит? Что значит летит?

– Но, может быть, – ответил я как можно небрежнее, хотя каждая жилка во мне тряслась, – уже долетел… Кто знает, какой длины у него труба.

– Кто вы такой? – спросила она резко и с неприязнью. – Как вы оказались там?

– Да так мне восхотелось, – ответил я. – Изволилось. Даже возжелалось, можно сказать… Ехал мимо, дай, думаю, зайду. Ну, зашел, побил кой-какую посуду, хозяин мне все и уступил… Меня зовут Ричард Длинные Руки. Теперь я здесь караю и раздаю пряники. А кто вы, красотка?.. Подруга? Любовница?.. Пассионария… тьфу, пассия?

Она задохнулась от гнева, глаза заблистали как молнии. Я выдвинул нижнюю челюсть, постарался смотреть с тупой надменностью рыцаря, у которого хвост предков длиннее, чем у динозавра. Какого черта, чего я трясусь, это же обыкновенная голография, а взглядом пока еще не убивают. Даже красавица Медуза вряд ли могла бы убить, недаром же не могла навредить парню с зеркальным щитом, а здесь целая система зеркал.

– Ничтожный, – произнесла она с гневом и высокомерием. – Ты с кем разговариваешь, раб?.. На колени!..

Я быстро зыркнул по сторонам. После тех ручьев крови, что мы пролили здесь, такой наезд что-то совсем несерьезное. Хоть и раздражает. Правда, на моем месте даже самый храбрый рыцарь может пасть на колени… нет, не перед нею, а перед распятием, и слезно просить Творца защитить от этого суккуба. А кто потрусливее и если не рыцарь – то и перед нею, тут она права, права.

Значит, эта комната что-то вроде пункта связи. Магической связи, хотя весьма смутно напоминает что-то из мира науки, до которой я еще не дожил, но близко, близко… А еще бы и тактильные ощущения научились передавать, чтобы можно было не только видеть друг друга, но и пожать руки, да и не только руки.