Ричард Длинные Руки - принц-консорт - Орловский Гай Юлий

Глава 11

К счастью, Эльфийский Лес располагается от того места, где я встретил отряд Фицджеральда, в двух десятках миль, и бедному Зайчику не пришлось тащиться мучительно долго, недоумевая, что это за и почему это вот.

Бобик все‑таки выследил гусей, и как только те опустились то ли передохнуть, то ли просто на свое лесное озеро, он тут же, как всегда, и Клемент охнул, завидя бегущее на него черное чудище с крупным гусем в пасти.

— Принимайте, — посоветовал я. — Вы в прошлый раз взяли от него оленя? Или барсука, не помню, вот теперь уже не отстанет.

Клемент взял у осчастливленного Бобика гуся, но тот за вторым побежать не успел, мы приблизились к стене Эльфийского Леса, и почти сразу из пышной зелени кустов донесся звонкий голос:

— Стоять!.. Вы вошли в чужой лес!

Я рявкнул громко:

— Обалдели? Я — конт Астральмэль!

Тот же голос возразил:

— Мы знаем вас, конт. Но с вами человек!

— Он идет со мной, — ответил я. — Отвечаю за него я. Полностью. И мы не пойдем в Эльфийский Город, обещаю!

— Тогда… зачем?

— У нас важная миссия, — ответил я. — Вы можете пойти с нами и проследить, чтобы мы не заходили в запретные места.

Из кустов не ответили, но теперь я увидел почти отчетливо призрачные силуэты сторожевых, что пошли перебегать от укрытия к укрытию.

Мы ехали медленно, Бобик идет рядом, поглядывает то на меня, то в сторону стражников, уверенных, что их никто не видит.

Клемент спросил шепотом:

— А мы ничего не нарушаем?

— Самую малость, — ответил я.

— Ох, все уже говорят о ваших малостях.

— Мы не перейдем грань, — заверил я. — Хотя…

Сердце колотится, сам знаю, что рискую, а когда деревья расступились и открылось озеро, в груди болезненно сжалось. В прошлый раз Ричэль лежала на спине на мелководье, выставив на поверхность только лицо, сиськи и колени, но сейчас там пусто.

И хотя она сказала, что здесь ее любимое место и она обожает вот здесь лежать и смотреть в небо сквозь густую листву, но нельзя ждать, что и сейчас…

— Эльфийка, — произнес Клемент совсем тихо.

— Где? — спросил я и молча ругнулся, только сейчас заметив неподвижную фигурку на том конце озера, почти незаметную на фоне толстых деревьев.

Она сидит на большом камне, опустив ноги в воду, волосы распущены, сама наклонилась и смотрит в воду.

— Ну и глаза у вас, — проворчал я, — впервые кто‑то раньше меня что‑то заметил.

— Вы смотрели в другую строну, — ответил он шепотом. — Это… кто?.. Неужто та самая?

— Увидите, — ответил я шепотом. — Коней оставляем здесь. Бобик их посторожит. Слезайте медленно, резких движений не делайте, громко не говорите, а то у вас рев, а не эльфячий писк… Не улыбайтесь, а то подумают, что приготовились сожрать их всех или хотя бы понадкусывать.

Ричэль вскинула голову, ярко — синие глаза заставили вздрогнуть даже меня, а когда веки с длиннющими красиво загнутыми ресницами открыли это чудо полностью, я охнул и пошел к ней, чувствуя, как глупейшая улыбка раздвигает мои губы.

— Ричэль!..

Она проговорила мягким мелодичным голосом:

— Здравствуй, Астральмэль… А кто это за тобой, такой огромный, но с сердцем, как у трепетного мотылька?

— У него сердце каменное, — заверил я, — а трепещет потому, что видит тебя… Клемент, дорогой друг, подойдите ближе.

Он спросил шепотом:

— А я не?..

— Не, — заверил я. — Ричэль, позволь представить тебе герцога Клемента. Я ничего о нем не скажу, все равно твоя чувствительность скажет тебе больше.

Клемент приблизился на деревянных ногах, лицо потрясенное, Ричэль в самом деле почти не отличить от ее сестры Изаэль, при виде которой Клемент тогда так схватился за сердце.

— Думаю, — сказал я осторожно, — могу оставить вас… ненадолго, пока визитую с вежливостью к Рожденной Из.

Ричэль на Клемента поглядывала все же опасливо, хотя он стоит столбом и только смотрит на нее, задержав дыхание.

— Это… необходимо? — спросила она.

— Боюсь, — ответил я со вздохом, — что да. Она весьма гневалась, что в прошлый раз я появился в ее королевстве, а потом отбыл, не придя ей поклониться.

— Почему?

Я ухмыльнулся.

— Не знаю. Но пойду выполню эту повинность… не такую уж, скажем, и тяжкую. А вы тут пока… не убейте друг друга.

Они оба взглянули на меня с испугом и беспомощным выражением на лицах, дескать, покидаю слишком рано, мы оба еще боимся друг друга.

Двое эльфов остались в кустах присматривать за Клементом, о чем тот не догадывается, а еще двое пошли в сторонке за мной. Я не стал портить им собачью свадьбу, пусть думают, что неуловимы, да и только дурак станет на моем месте раскрывать козыри лишь для того, чтобы похвастать ими, но я‑то знаю, что я само совершенство и в предусмотрительности!

У выхода на золотую поляну, что не поляна по размерам, а площадь посреди леса, им пришлось остановиться в кустах, но дальше идти и не обязательно: впереди сказочно прекрасный дворец королевы Синтифаэль, а я иду прямо к главному входу, никуда не сворачивая.

Подошвы постукивают по мелким плиткам из розового камня, в прошлый раз вместо них была зеленая трава, еще раньше — золотой песок, изощряются эльфы в бесцельных играх…

В зале почти не встретил эльфов, все‑таки заметно, что люди — агрессивная и доминирующая раса, а здесь поздняя золотая осень, медленное умирание, прекрасный упадок, что якобы рождает прекрасные произведения искусства.

За главным залом расположен тронный, он поменьше размером, я замедлил шаг перед дверью, но она распахнулась сама, я вздернул подбородок и вошел гордо и с достоинством, все‑таки уже принц, хотя перед Синтифаэль всегда буду чувствовать себя простым неуклюжим пастухом, спустившимся с гор.

В блистающем неземной роскошью зале под противоположной стеной трон, а на нем, конечно же, в исполненной величия позе божественная Синтифаэль, Рожденная из Солнца и Света.

У женщины, мелькнула мысль, всегда три возраста: кажущийся, действительный и приписываемый ею себе, но у Синтифаэль вообще нет возраста, как и пола, она — эльфийская королева, и я сам вижу в ее глазах мудрость прожитых веков, в движениях — уверенность зрелой женщины, а в улыбке полных свежих губ — очарование юности.

Перед ступеньками на помост я учтиво преклонил колено, но не голову, а смотрел в ее прекрасное лицо с той жадностью, как бедуин с пересохшим горлом смотрит на чистую прохладную воду горного ручья.

Она произнесла нейтральным голосом:

— Конт…

— Ваше Величество! — откликнулся я.