Ричард Длинные Руки - принц-консорт - Орловский Гай Юлий

По бокам его ближайшие советники, я с ними уже имел дело: справа — герцог Боэмунд Фонтенийский, слева — герцог Алан де Сен — Валери, надменные, высокомерные, не слишком умные, но верные и преданные королю даже в изгнании, в то время как, например, Фридрих Рюккерт, самый приближенный Кейдана, влиятельнейший лорд, ныне входит в мой Совет Лордов, тем самым сохранив и роскошный особняк в Геннегау, и замок в землях Алых Маков.

Народ во дворе смотрит на Кейдана в растерянности, никто не решается ни крикнуть «Слава королю!», ни «Долой короля!», даже прошлое могущество впечатляет.

Кейдан с ближайшими сторонниками проехали через двор, что само по себе показательно: никто не имел права, кроме короля и двух — трех лично отмеченных герцогов, пересекать внутренний двор верхом или в повозке, все должны были оставлять их у ворот и идти пешком.

Ну хорошо же, сволочь, прошипел я зло, повыкаблучивайся напоследок. Скоро с тебя спесь собьем. И никакого острова Святой Елены не получишь!

Вообще‑то он мог бы остановиться во дворце верховного лорда Джералда Бреннана, очень богатого и могущественного землевладельца, хотя тот и принес мне присягу, но, по слухам, остается сторонником легитимности, что значит поддерживает усилия Кейдана сохранить за собой трон, если без кровопролития и волнений.

В кабинет вошел слуга и двинулся вдоль стен, отточенными движениями зажигая свечи.

Кабинет сразу стал светлее и доступнее, я все старался понять, как мне вести себя, когда появились непредусмотренные моими умными планами лица, дверь распахнулась, почти вбежал Жерар, глаза расширенные.

— Ваше высочество, — выпалил он, — вы… видели?

— Если о Кейдане, — ответил я, — то да, но лучше бы не видел.

— И что будете делать? — спросил он.

— Хотел проигнорировать, — признался я, — но это похоже на трусость или, что хуже, неуважение хозяина к гостю. Придется идти встречать.

Он охнул.

— Надо ли?

— Надо, — процедил я сквозь зубы.

Он пошел рядом, когда я вышел в коридор, вид серьезно — мрачный, шагает в ногу, но сказал невпопад:

— Чего его принесло? Как будто без него не обошлись бы!.. Все уже решено, чего его принесло?

— Боец, — ответил я. — Честно говоря, сам не ожидал. Не желает, чтобы такое важное дело решали без него, если в Сен — Мари он король… хотя бы на словах.

— Глупец, — сказал он рассерженно. — Или у него какой‑то козырь в рукаве?.. Ладно, его участь вроде бы ясна, а вот с герцогом Вирландом Зальским могут быть неловкости.

Мы спускались по лестнице, немногие встречные посматривают на меня, как показалось, с ухмылкой, несмотря на подобострастные поклоны.

— Какие? — спросил я.

Он сказал хмуро:

— Разве не в вашем присутствии жена герцога Готфрида перебежала к Вирланду? Церковь, как я слышал, так и не дала разрешения на развод и новый брак.

— Я переговорю с отцом Дитрихом, — пообещал я.

— Это не в его юрисдикции.

— Да, но его слово для папы прозвучит весомее, чем мое.

Он хмыкнул.

— Если удастся убедить самого отца Дитриха.

— Буду стараться, — заверил я.

Мы вышли из здания, Жерар тут же отступил в сторонку, дескать, просто вышел подышать вечерним воздухом, а этого человека, который Ричард, он впервые видит, а я собрал волю в комок и двинулся навстречу группе новоприбывших лордов, что уже покинули седла и раздают коней слугам.

Кейдан повернулся ко мне, высокий, крупный, в стальной кирасе, что‑то новое, всегда видел его только в пышных кружевах, а сейчас даже брюхо подтянулось, словно с голодухи.

Пегие волосы все так же прикрывают пухлые щеки и мелкий подбородок, глаза смотрят с презрением и неприязнью, нет даже ненависти, как раньше, а именно брезгливое презрение, словно это он все это время поднимался, а я падал.

Рядом с ним герцог Боэмунд Фонтенийский и герцог Алан де Сен Валери — ближайшие советники, за спиной держится Рено де Три, в свое время вытеснивший Вирланда Зальского из окружения короля, он считается великим магом королевства, но, надеюсь, отец Дитрих и священники это знают и разгуляться не дадут.

Боэмунд сделал шаг вперед и сказал величаво:

— Его Величество король Кейдан, властелин Барруа и Монтегю, владетельный граф Перрине и гранд Прованса, герцог Госсюйенса и князь Арраса!

Едва его раскатистый, как у церемониймейстера, голос умолк, все вперили взгляды в меня.

Я ощутил, что буду глупо выглядеть, если начну перечислять свои титулы, все равно среди них нет королевского, а это уже проигрыш, и я, учтиво улыбнувшись, сказал легко:

— Ричард Длинные Руки, но здесь меня больше знают как Ричарда Завоевателя. Называйте как вам удобнее… А теперь прошу вас в левое крыло, там уже расположились короли Барбаросса, Найтингейл, Сильвервуд…

Кейдан молчал и делал вид, что не замечает меня, а Боэмунд поклонился и ответил с явным облегчением:

— Благодарим за вашу заботу, сэр Ричард!.. Мы найдем дорогу, спасибо.

Герцог де Сен Валери добавил осторожно:

— Надеюсь, там слуги уже приготовили комнаты для отдыха.

— Все готово, — заверил я. — Но если что‑то понадобится дополнительно, не стесняйтесь спрашивать. Слуги в коридоре, все ваши пожелания будут учтены.

Мы раскланялись со всей тщательностью, противники всегда предельно вежливы друг к другу, мой генеральный церемониймейстер вышел лично проводить Его Величество и его близких в отведенные для них покои, с ним еще двое очень важных господ, явно успел пригласить их в помощники…

Я проводил Кейдана и его лордов пытливым взглядом, сердце колотится, словно побывал в бою, напомнил себе, что это временные шероховатости, а вообще все скоро кончится. Раз уж приехали короли, то запоздавших долго ждать не будем, выборы пройдут в считаные дни, короли сердечно поздравят Готфрида, ставшего Его Величеством, и разъедутся по своим уделам, а здесь мы перевернем следующую страницу истории Сен — Мари… которую пишем так, как нужно нам.

К себе в кабинет вернулся в таком настроении, что сейчас бы вообще плюнуть на все и подняться в седло Зайчика, а гам весело и бездумно помчаться солнцу и ветру навстречу, расправив могучую грудь, на коне я всегда умный, лихой, красивый, все мне по плечу, а жизнь простая и понятная…

Сэр Жерар возник на пороге, суровый и загадочный, как тень отца принца датского, смотрит как будто с упреком.

— Ну что я еще не сделал? — спросил я сердито.

— Сейчас перед входом в здание покидает седло герцог Готфрид, — проговорил он с упреком. — Неужели сыновье сердце ничего не подсказало?