Стеклянный страж - Емец Дмитрий

Заметив Ирку, Бэтла повернулась к ней:

– О, привет! Разве ты не с Мефом?..

– Мой подопечный смылся. Все вспомнил и умотал! Только косичка мелькнула! – ляпнула валькирия-одиночка.

Она порой замечала за собой, что многие важные вещи нередко скрывает клоунской интонацией. Вроде как парень, который с небрежным видом говорит девушке: «Слышь, Кать, че-то я хотел сказать! Ерунду какую-то! А, ну да!.. Хочешь прикол: выходи за меня замуж!» – а когда слышит «нет!», отправляется в военкомат и вербуется в горячую точку. А «нет»-то, может, было сказано совсем и не к тому. Просто его серьезность не разглядели под клоунадой.

– Куда умотал-то? – не поняла Бэтла.

– К Арею! На Дмитровку!

– А его страж-хранитель?

– Зачем-то отпустила. Я ее не понимаю. Все разрешать – в чем тут логика? Когда водишь на слишком длинном поводке – получается как вовсе без поводка! – с досадой ответила Ирка.

– Мне кажется, она лучше знает. Раз отпустила – значит, верит, что вернется, – примирительно сказала Гелата. – Ну все, пошли! А то нас заждались!

Дверь в ее квартиру была нараспашку. Отдельные оруженосцы попадались еще на лестнице. В коридоре Багров встретил Радулгу. Опытная валькирия связывала шнурками свои ботинки, чтобы их не запинали в коридорной толкотне и они не сгинули бы в общей куче обуви.

– А что сегодня за мероприятие? – спросил Багров.

– Праздник треснутой переносицы! – сказала Радулга, с вызовом вскидывая голову. – А-а? Что моргаешь? По какому поводу? Хочешь мне что-то сказать?

Матвей хотел, но десантник Фулоны ухватил Багрова под локоть и провел его в комнату.

– Не обращай внимания, брат! У нее характер такой! – шепнул он ему.

– А у меня что, нет характера? – возмутился Матвей.

– Есть – нет, какая разница? Женщин можно топить в мешке, но ругаться с ними нельзя. Несолидно это.

Багров представил, как он топит Радулгу в мешке, и ему стало чуть легче.

Ирка заглянула в комнату. За длинным столом, составленным из нескольких столов и столиков, что объясняло его несколько неровную, с перепадами высот, поверхность, сидели валькирии и их оруженосцы.

Ирка давно привыкла к тому, что валькирии вечно собираются где-нибудь вместе. Не считая их собственных дней рождений, дней рождений оруженосцев, Нового года и прочих праздников, это случается раз сто в году. Собравшись, валькирии начинают напряженно размышлять, по какому поводу они, собственно, устроили междусобойчик, и оруженосец, допустим Хаары, вспоминает, что у него в детстве в этот день уперли велосипед. И тотчас, недолго думая, провозглашается Международный день упертого велосипеда.

Фулона, сидевшая во главе стола и ловко резавшая хлеб охотничьим ножом «Барс», уставилась на Ирку полувопросительно: мол, почему ты здесь? Ирка, волнуясь, рассказала. К ее удивлению, валькирия золотого копья отнеслась к известию спокойно. В панику впадать не стала, только пожала плечами.

– Потом поговорим! И не смотри так виновато: мы ведь на военном положении, но ведь собрались же! А сейчас все за стол!.. Объявляю пятиминутную готовность! Поехали! – распорядилась она.

Продукты, купленные Гелатой, были спешно вывалены на скатерть. Если не считать лука, остальное в особом приготовлении не нуждалось. Максимум выложить на тарелки и придать более-менее культурный вид.

Когда последняя упаковка – от селедки – была убрана со скатерти, Фулона встала.

– Дорогие друзья! – сообщила она. – Сегодня мы собрались у Гелаты, чтобы отметить День работников копья! Это профессиональный праздник всех валькирий, учрежденный…

– Один час сорок три минуты назад… – посмотрев на часы, сказала любящая точность Хола.

– Хола, если у человека есть время на ехидство, значит, он ничем не занят! Помоги, пожалуйста, своему оруженосцу принести из кухни картошку в мундире! – мягко попросила Фулона.

Хола ушла, выразив спиной все, что думала о Фулоне, но при этом не осмелившись даже рта открыть.

– По дороге загляни, будь любезна, в ванную и посмотри, закончила ли Ламина развешивать полотенца по степени насыщенности розового цвета! – крикнула ей вслед валькирия золотого копья.

Спина Холы пошла негодующими волнами.

– Ты что-то хотела уточнить? – спросила Фулона.

– Нет, ничего, – буркнула Хола.

– Послушалась! Даже не вякнула! – в восторге воскликнула Ильга.

Многим похожая на Холу, она вечно с ней конкурировала. Недаром говорят: если незнакомый человек раздражает вас так сильно, что покусать хочется, значит, вы случайно посмотрели в зеркало.

– Да, – сказала Фулона. – Вот так вот я ее! Но чтобы ты очень этому не радовалась: ступай в лифт и пересчитай, сколько там кнопок!

– То есть? – не поняла Ильга.

– Чего тут непонятного? Просто пересчитай. Не забудь «стоп», «вызов диспетчера» и «экстренное открытие дверей». Потом вернешься и нарисуешь чертеж. Попутно подумай о том, что об отсутствующих плохо не говорят!

Ильга тоже ушла. «Что-то Фулона раскомандовалась!» – подумала Ирка, но промолчала. Ей не хотелось выбивать на балконе дверной коврик или считать количество перьев в подушке.

Багров сидел между Алексеем и Антигоном. Получалось: Алексей, Багров, Антигон – АБА. Рядом сидела Гелата. То же, если задуматься, из начала алфавита. Плащ, который Матвей собирался вернуть валькирии золотого копья, висел в коридоре, в пакете.

Бэтла закончила резать копченую колбасу и печально посмотрела на оставшийся хвостик с веревочкой.

– Лучший способ обороняться от насильного кормления – оставлять еду во рту. Когда сидишь во рту с кашей – новую ложку уже не просунут, чтобы старая каша не полезла. Можно даже головой не мотать! – сказала она по какой-то сложной ассоциации.

– Хочешь сказать, что ты когда-то оборонялась?

– Я – нет. И вот результат!

Когда совсем стемнело, Гелата хотела включить свет, но вместо этого Фулона велела задернуть шторы и зажгла свечи. Ее оруженосец щипал струны гитары, напевая что-то тихо, в треть голоса, неразличимо для сидящей далеко Ирки.

Когда зажглись свечи, атмосфера сразу стала другая – уютная, искренняя. Даже у Холы и Ильги смягчились и потеплели лица. Холодные офисные красотки растаяли и стали вполне себе домашними снегурочками.

– Все собрались? – спросила Фулона.

– Не-а. Таамаг нет и Хаары… Таамаг небось у своего старикана, а Хаара в суде торчит, – сказала Хола.

– В суде? А чего она натворила? – встревожилась валькирия золотого копья.

– Она – ничего.

– А по-другому как-нибудь нельзя? Без суда?

– Как? Если она копьем станет доказывать – трупы везде будут валяться. Пусть уж лучше так, – сказала Хола.