Тень воина - Прозоров Александр

— Быть посему, — по-княжески подвел итог мужик. — Будем.

— Договорились.

— Бортник-то твой не простынет?

Середин оглянулся на Лабуту, что безмятежно посапывал, откинув в сторону руку с указующим перстом, поморщился:

— Надо бы разбудить, да домой двигаться. Не то не успеем в Сураву до темноты, опять в лесу ночевать придется.

— Глеб, — оглянулся на охотников Буривой, — помоги приятелю своему до лодки дойти да перевези его с воеводой нашим на ту сторону. Туеспик, Лава, со мной пойдемте, ковалей наших работой озадачить надобно. А остальные до дома моего дня через два подходите, наконечники по первому разу раздам. Ростислав, Рогдай, Сидор, Ярополк. Вам самим с родичами сговариваться: дадут заводных на ваше дело али откажут. Кузька, Любим, вам я меринов дам, но считаться опосля с воеводой станете…

Старший явно знал свое дело, а потому Олег, не встревая в хлопоты охотников, вместе с Глебом подхватил бортника за плечи и, перекинув его руку себе через шею, повел к реке.

— Ой, ты степь широ-о-о-окая… — внезапно взвыл Лабута, открыл глаза, старательно закрутил головой: — Мы уже выступаем, а? Бей половцев!!! А ты славный мужик, кузнец. Я тебя уважаю… Да пустите! Че меня, как опившегося, тянете?

Надо отдать бортнику должное: будучи отпущенным одновременно и ведуном, и Глебом, он не рухнул, а, выписывая замысловатые кренделя, целеустремленно двинулся к берегу и даже сам, ни разу не свалившись с мостков, уселся в лодку. Горожанин перевез их обоих на другой берег, помог выгрузить опять задремавшего бортника.

— Ну, прощевай, чужак. Ден через двадцать свидимся.

— С нами пойдешь?

— Пойду, — кивнул мужик. — Нешто, мыслишь, великая радость по морозу сети мокрые перебирать? Не, чужак, степь да меч милее будут. И коням разминка, и мне веселье. Прощевай…

Глеб отплыл, а Середин, растолкав бортника, поднялся на обрыв, огляделся:

— Эй, Малюта! Ты где?! Малю-ю-юта! Куда тебя занесло, электрическая сила?!

Раздраженно сплюнув, ведун принялся описывать круги в поисках мальчишки, пока наконец не обнаружил его в зарослях смородины. Похоже, их спутник сперва облопался мелкими красными ягодами, а когда набил оскомину — растянулся прямо там, где стоял. Успевший изрядно разозлиться Середин пнул его ногой:

— Малюта, разорви тебя шайтан, сколько можно дрыхнуть?! Кони где?

— Ужо пора? — сонно захлопал веками мальчишка. — Вернулись?

— Вернулись, вернулись. Где лошади? Вещи где?

— Дык, там, на поляне, — почесывая себя под мышкой, начал тот выбираться из кустов.

— Где?

— Ну, здесь… — Малюта остановился на площадке, вытоптанной перед спуском к воде, покрутил головой. — Вот здеся были.

— Где?! — заскрипел зубами ведун. Мальчишка долго думал, глядя по сторонам, потом до него дошло:

— Шуткуете, да?

— Где… мои… лошади? — Середин положил руку на рукоять сабли.

— Дык… А вы, стало быть, не уводили? — проявил признаки беспокойства Малюта. — Там кобылка дядькина. Мне за нее… Запорет дядька Захар.

— Не запорет, — пообещал Олег, и сабля со зловещим шелестом покинула ножны. — Где кони, говнюк? Тебя тут для чего оставляли.

— Ты, Малюта, козел безрогий, — покачиваясь, сообщил Лабута, опустился на землю и свернулся калачиком. — Здесь его не руби, кузнец. Попачкаешь всё, и с Кшени увидят. В лес лучше отведи.

— А-а-а-а!!! — внезапно взвыл паренек и с места стремглав кинулся в лещину, что росла за поляной. Треск поднялся такой, словно через чащу ломилось стадо сохатых.

Олег за ним не погнался. Бегать не хотелось. В душе словно оборвалась какая-то струна. Коней не было, и он никак не мог поверить, что уже не увидит своей гнедой, которая сотни, если не тысячи верст носила его от края до края великой Руси, что не будет топать позади верным хвостиком чалый. И вещи тоже пропали. Правда, не все — большую часть он всё-таки оставлял в Сураве. Но вещи-то — неживые. А гнедая… Она ведь дышит в ухо, когда взнуздываешь, она дышит, когда гладишь ее по спине — огромная, теплая, живая. Неужели всё?

— Ненавижу… — Он оглянулся на орешник, загнал саблю обратно в ножны, склонился над глиной у берега.

Последние дни шли дожди, а потому старые следы давно смыло в реку, остались только свежие. Подковы, подошвы, подковы… Ничего не разобрать. Тут нужно быть следопытом. Ведун толкнул бортника в бок:

— Лабута, может, на следы глянешь? Куда они деться-то могли?