Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович

Страх стиснул сердце, впереди приближается пропасть, вагоны раскачиваются, в колене стреляет боль, но я сцепил зубы и, разогнавшись как можно сильнее, прыгнул…

Пропасть оказалась шире, я с ужасом увидел, что падаю, там грохочет, лязгает, с бешеной скоростью мелькает земля, а по железным рельсам катятся массивные стальные колеса. Тело мое сорвалось вниз, но руки зацепились за крышу следующего вагона. Я застонал, заплакал, кое-как взволок себя наверх, распластался. А далекая фигурка минотавра все уменьшается, прыгает с вагона на вагон все легче, приловчился, гад…

– Ну, – сказал я сорванным голосом, – я тебя достану… я тебя достану… Если надо, то надо.

Разбежался, еще сильнее хромая, оттолкнулся изо всех сил, не взирая на слепящую боль в колене, прыгнул… Меня перенесло навстречу ветру, и хотя я старался прыгнуть с запасом, но то ли встречный ветер, то ли вращение Земли, но мои подошвы опустились на самый краешек крыши. Пятки повисли над пропастью, я даже помахал руками, удерживая равновесие. Спина затрещала, с таким усилием я заставил себя качнуться вперед, сделал пару шагов, лишь после этого остановился на ослабевших ногах, опустился на колени, дыхание вырывается с хрипами, в голове стучат молотки.

Минотавр за это время успел покрыть расстояние в четыре вагона. Я поднялся, начал разбег для следующего прыжка. Далеко-далеко показались решетчатые фермы железнодорожного моста, по нему как раз тащится длинный товарный состав. Наш состав нырнул в небольшой тоннель, проходя снизу, инстинкт заставил меня насторожиться, но я все же разбежался и прыгнул, от страха сумел собраться так, что перелетел на ту сторону с запасом в пару сантиметров, тут же упал, распластался, как лягушка, раздвинув ноги пошире и ухватившись руками за малейшие выступы.

С моста спрыгнули двое, оба в темных одеждах, пригнулись, побежали ко мне навстречу. Меня осыпало морозом, от каждого движения веет угрозой, у одного в руке блеснул длинный узкий нож, другой вытащил из-за пояса нунчаки.

Я с трудом поднялся, они подбежали, остановились, глядя в прорези масок. Тот, который с ножом, бросился, размахивая лезвием во все стороны, я посторонился, дал подножку, он с красивым гортанным криком полетел вниз с движущегося вагона.

– Молодым, – сказал я второму, – везде у нас туда и дорога…

– Я не молодой, – ответил он глухо.

– Тогда, – сказал я с сомнением, – может быть, сам спрыгнешь?

Он хмыкнул, начал бешено вращать нунчаками, показывая наивысший класс, за такую работу в цирке дали бы еще и надбавку. Я упал, дал ему подножку, он грохнулся навзничь, перекосился, ударившись затылком. Я сбросил его пинком, побежал по крыше. Успех воодушевил или придал силы, но перепрыгнул уже лучше, следующий провал перемахнул совсем здорово, словно трещину в асфальте, а дальше прыгал, почти не замедляя бег.

Минотавр почти добежал до головного вагона, в это время наверх поднялся, видимо, из салона, настоящий гигант, просто гигантопитек, загородил мне дорогу. В плечах почти по ширине вагона, мутант какой-то, руки – бревна, согнул в локтях, голова как холодильник, только глазки не крупнее, чем у таракана, спрятаны за скальными выступами.

Я пошел к нему хрипя, уже не соображая, как буду с таким мордоворотом драться, а он стоит с дурацкой ухмылкой на роже, пасть приоткрылась приглашающе, иди, мол, иди сам, придурок, не заставляй гоняться…

Вагоны слегка раскачиваются, из-под колес несется ровный убаюкивающий стук, но ветер едва не раздувает, как лягушку, забиваясь в ноздри и глупо приоткрытый рот. Гигантопитеку хорошо, он к ветру задом, его если и надует, то… нет, не надует, штаны у него плотные, воздухонепроницаемые.

Я подошел ближе, взглядом поймал далекий мост, что приближается с неимоверной скоростью, мы пройдем прямо под ним, надо будет пригнуться.

– Эй, – сказал я, – дурило… Там мост сзади! Щас шарахнет по затылку!

Он оскалил зубы, громадные, как у ящера, глаза не отрывали от меня взгляда. Гулким грохочущим голосом проревел:

– Я не такой… дурак…

– А в чем дело? – спросил я.

– Надеешься, – сказал он, – что оглянусь?

– Нет, – ответил я откровенно. – Как раз молюсь, чтоб не оглянулся.

– Ищи дурака, – ответил он.

– Уже нашел, – ответил я и сделал вид, что собираюсь броситься на него, но вместо этого упал плашмя.

Дурак мгновение смотрел непонимающе, потом начал замедленно оборачиваться. Громадный автодорожный мост налетел, будто рушилось здание Торгового центра. Треск, грохот, скрежет, засверкали плазменные огни, пахнуло горелой изоляцией. Там, где только что был мост, медленно рушатся, перебитые посредине, громадные металлические балки. Наши вагоны успели проскочить, обе половинки моста рухнули на последний вагон. Я ощутил сильнейший толчок, хвост оторвался, погребенный под руинами, а состав испуганно понесся дальше.

Не веря себе, я оглянулся. Гигантопитек на прежнем месте, покачивается, оглушенный, весь в цементной пыли. Я вскочил, сердце колотится в страхе, сейчас этот гад придет в себя…

С диким криком я ударил его ногой в бок. Гигантопитек, что и так едва держит равновесие, качнулся сильнее, его повело к краю вагона, попытался задержаться, но вагон вдобавок дернуло, и он рухнул. Я наклонился над краем, ожидая увидеть, как крупное тело катится с откоса, однако ничего такого не отыскал взглядом, зато на месте падения возникла темная яма.

Не останавливаясь, я понесся за минотавром. Не знаю, откуда и силы взялись, я чувствовал, что, если достигнет головного вагона, случится нечто ужасное. Или активирует кобальтовую бомбу, имплантированную в паровозную топку, или взорвет баллон со спорами сибирской чумки, а то и вовсе запустит в Интернет номера счетов в швейцарских банках всей правящей элиты нашей планеты, но я летел, как на крыльях, перескакивал пропасти между вагонами с разбегу, а минотавр, напротив, все прихрамывал, замедлял бег.

Между нами оставалось не больше трех шагов, но мы уже на головном, вот будка машиниста, я прохрипел на бегу:

– Не позволю… хризантемы в саду!

Он оглянулся, лицо перекосилось ужасом, в моих глазах – неумолимая смерть, я уже протянул руку, чтобы схватить за шиворот, однако он метнулся в сторону, с силой оттолкнулся. Я ахнул, мимо пронесся телеграфный столб, это же в лепешку… однако минотавр сумел сложиться, тело проскользнуло между стальными перекладинами, словно мелкая рыба через крупные ячейки невода!

Я в изнеможении опустился на подрагивающую крышу. Воображение нарисовало, что, если бы я вслед, какие куски бы от меня к подножью металлической конструкции. Идиот, надо было прыгнуть еще здесь, на крыше, а не пытаться на бегу хватать и не пущать…