Ветер полыни - Пехов Алексей Юрьевич

– Вечности не хватит, – не задумываясь, ответил я. – Такое попросту невозможно.

– Отлично, кажется, ты начинаешь понимать, – она забрала у меня творчество неизвестного Высокородного. – «Искры» магов, как книги. Вот только каждая из них – единственная в своем роде. У нее свои правила чтения и свои «буквы». Одинаковых не существует. Да, опытный носитель Дара может увидеть чужую «искру», – она кивнула на книгу, затем провела пальцем по переплету. – Может ощутить. Понять, светлая у нее обложка или темная. И сколь она сильна, прости, в нашем случае – толста. Это все внешние признаки, дорогой. Но никак не внутреннее содержание. Прочесть чужую «искру» для волшебника все равно, что для тебя – эту книгу. – Ласка вернула мне том, жестом попросив поставить его на место. – Требуется самостоятельно разобраться в новых буквах, логике текста… да и проникнуть под обложку не так-то просто. Это часто приводит к самым разным последствиям. Теперь понимаешь, куда я клоню?

– Мать совершила невозможное? – уточнил я.

– Невозможного не бывает. Всего можно достичь и все преодолеть. Ходящие и раньше умели прочитывать чужие «искры», но таких случаев – единицы. Чтобы распутать «вязь» другого мага, нужно специальное умение. На все необходим особый Дар – чтобы определить «искру», чтобы ее прочесть, чтобы расшифровать чужое плетение. Это множество граней одной магии. И лишь немногие содержат в себе сразу несколько таких способностей. Цейра Асани оказалась гораздо сильнее, опытнее и талантливее, чем я думала. Гений в чтении. За те две встречи, что мы с ней виделись, она успела прочесть меня с такой же легкостью, как покойник Гнус мог продекламировать то, что написано на заборе. У Ходящих, умеющих разгадать чужую «искру», появляется власть над «прочитанным» магом, ведь они узнают саму суть его Дара. Правда, для этого надо знать заклятья высшего порядка, которым со времен Великого Упадка не учат. Но, похоже, Мать не поленилась порыться в библиотеке. Это ведь так просто – проявить немного любопытства, знать, что надо найти, и обладать властью попасть туда. Остальное зависит лишь от удачи, настырности и потенциала.

– Что же она все-таки сделала?

– Учительница Шена знает все потоки и источники, к которым я умею прикасаться. Поэтому посадила на мою «искру» свое плетение. Мы не сможем никуда убежать. Если не достигнем Радужной долины, плетение, вросшее в «искру», погасит ее.

– От этого можно избавиться?

– Нет. Плетение может снять лишь тот, кто наложил.

– Ты хочешь сказать, что даже Проклятые бессильны?

– Не знаю, – подумав, ответила она. – Но я думаю, что никто, кроме того, кто наложил заклятье, мне не поможет.

– И после этого ты будешь меня убеждать, что Ходящие не владеют темной магией? – вздохнул я, поставив опустевшую бутылку на пол.

– Буду. Ни один сдисский некромант не способен прочитать «искру» другого и использовать ее для себя. Это умеют делать только выходцы из Радужной долины.

И эти чванливые твари смеют говорить, что следуют дорогой добра?! Как бы не так!

– Если Мать способна на такое волшебство, то, значит, может точно также подчинить себе любого волшебника? А то и всех?

– О нет. Иначе вся Башня давно бы плясала под ее дудку. Подобное можно провернуть только с теми, у кого темная «искра». С Ходящими и Огоньками такой фокус не пройдет.

– Мы вырвемся, – с ожесточением процедил я сквозь стиснутые зубы. – Рано или поздно! Она нас не остановит!

Мы покинули комнату, когда засыпающее солнце наполовину скрылось в Устричном море, окрасив небо и воду всеми оттенками красного.

Как только вышли в коридор, точно по волшебству, появилась уже знакомая нам девушка-Огонек.

– Следуйте за мной.

Девчонка-проводница, видно, желая нам досадить, выбрала самую долгую дорогу. Прежде чем мы, наконец, очутились в высоком, снежно-холодном, ярко освещенном магическими светляками зале, за окнами успело стемнеть. Пол здесь был выложен разноцветной плиткой, над головой раскинулись мраморные мостики и галереи. Многочисленные витражные стекла из-за подкравшейся с улицы тьмы, несмотря на яркое освещение, оставались тусклыми и невыразительными. За распахнутыми настежь створками Светлых ворот царила теплая, напоенная стрекотом цикад, летняя ночь. До нее было не больше пятидесяти шагов.

Заметив нас, подошел начальник караула гвардейцев и спросил у Огонька:

– Это те люди, госпожа?

– Да, – ответила она, а затем холодно обратилась к нам: