Русские инородные сказки - 6 - Фрай Макс

— Как же так? — сокрушалась она, глядя в веселые, равнодушные глаза очередного обормота. — Вам так повезло! Вы живете в самом красивом городе Европы! Неужели вам совершенно не хочется знать его историю?

Глаза моргали, но не утрачивали ни веселья, ни равнодушия. Это были глаза человека, который точно знал, где находится кинотеатр «Мираж-Синема», почем там билеты, поп-корн и кола. Обладал он и другими бесценными познаниями касательно важных городских достопримечательностей — компьютерных клубов, к примеру. Или тех ларьков, где шестнадцатилетнему и даже пятнадцатилетнему могут продать сигареты.

Но Матрона была упорна, и кое-какие семена все же удалось ей посадить в жестких, плохо поддающихся унавоживанию подростковых головах.

— Ты, Филькин, совершенно ошибочно полагаешь, что мой предмет — абсолютно бесполезный, — проницательно говорила она. — Лишних знаний не бывает. Никогда не знаешь, когда они могут потребоваться.

— Ну Матрона Филипповна… — тянул Филькин, кося в сторону журнала: ставит уже двойку или еще повременит. — Ну Матро-она… Филипповна… Ну где мне могут пригодиться эти знания?

— К примеру, будешь гулять с девушкой и она спросит: «Хорошо бы знать, кто когда-то жил в том красивом доме…» — наивно начала Матрона. Голос ее утонул в дружном хохоте класса.

Матрона Филипповна обиженно покраснела и поставила Филькину «два».

И вот — как в воду глядела старая кочерыжка! — знания пригодились.

— Ну так вот, Андрюша, на месте станции метро «Горьковская» при кровавом царизме был общественный сортир, — проговорил Филькин.

Кошаков моргнул, чем доставил Филькину удовольствие.

— А я не знал, — признался Гора Лобанов.

— Мало того. Этот сортир был памятником неразделенной любви.

Лобанов тихо прыснул.

— Я делал про это доклад, — пояснил Филькин. — Когда мне Матрона влепила вторую «единицу», на педсовете встал вопрос… и так далее. Директриса мне говорит: что тебе стоит, сделай тематический доклад, а то тебя — из школы… Я нашел подшивку газеты «Ленинградский рабочий», там много было заметок по краеведению. Ленинградские рабочие раньше любили краеведение. Оно давало им ощущение причастности к жизни графьев и прочих царедворцев.

— Докладчик, пожалуйста, — поближе к сортиру, — напомнил Лобанов.

— В общем, тут был один купец, который посватался к одной графине. Она здесь жила, — Филькин махнул рукой, показывая на один из близлежащих домов. — Вон, где плоская сова на фасаде.

— А я думал, в этом доме жил Гарри Поттер, — очень серьезно произнес Андрюша Кошаков. — Ну, уже потом, конечно. Когда он уже стал профессором.

— Он еще не стал профессором, — сказал Филькин. — Он еще Хогвартс не окончил.

— А я думал, уже окончил, — еще серьезнее сказал Кошаков. — До нашей Рязани книги доходят с опозданием.

Филькин внимательно осмотрел лицо Кошакова, но оно хранило непроницаемое выражение.

— Возвращаюсь к историческому сортиру, — провозгласил Филькин. Как будущий продюсер, он не должен поддаваться на провокации со стороны актеров и режиссеров. — В общем, купчик принес графине руку, сердце и сто миллионов, но она его отвергла. Дескать, сперва сделайся графом, а там посмотрим. Он обиделся. И на свои отвергнутые миллионы отгрохал под ее окнами общественный сортир. Причем по архитектуре этот сортир повторял в миниатюре загородную дачу мадемуазель графини. Нарочно, подлец, скатался к ней на дачу и на бумажку зарисовал — как сие выглядело.

— И что графиня? — спросил Кошаков с интересом.

Филькин безнадежно махнул рукой.

— Вынуждена была съехать из дома. Да там потом все равно революция началась, так что не очень-то и жалко.

— Революция смела с лица земли сортир в форме графской дачи, — задумчиво подытожил Гора Лобанов. — И воздвигла на его месте станцию метро в форме летающей тарелки.

— А я всегда думал, что она похожа на гриб, — сказал Филькин.

Некоторое время они играли в «ассоциации» — на что похожа станция метро «Горьковская», но из-за пьяного состояния и усталости много не придумали.

День уже посылал явственные предупреждения о своем скорейшем появлении. Поспать пару часов отправлялись обратно к Кошакову. По пути к квартире Филькин говорил не останавливаясь:

— Между прочим, то, что мы считаем Мюзик-холлом, на самом деле — Народный дом. Его построил для рабочих царь Николай Кровавый. Газета «Ленинградский рабочий» сильно издевалась над инициативой царя. Он хотел отвлечь рабочих от революционного движения. С помощью искусства. Какое коварство! Если рабочие будут ходить в театр и за небольшие деньги слушать всякую там «Хованщину» в исполнении Шаляпина и прочих монстров, то им некогда будет строить баррикады и качать права!