Одна и та же книга - Фрай Макс

Всякий, кто гуляет по самому центру Лишбоа, имеет неплохие шансы вдруг, как бы ни с того ни с сего, взять да и выйти на берег Лиссабонской бухты, где и в помине нет всей этой нечеловеческой избыточной архитектурной красоты, где некоторые местные жители рыбачат, а другие просто валяются на траве — бродяги, студенты, молодые мамы с колясками. Рыбацкая деревушка, да и только.

Оказавшись в таком месте, понимаешь: Лишбоа — это в первую очередь большой, разгильдяйский южный приморский город, со всеми вытекающими (прекрасными) последствиями.

И конечно же, улицы Лишбоа пропитаны запахом жареной рыбы, который во всяком другом месте — вонь и смрад, а здесь — соблазнительный аромат, понуждающий даже не слишком голодного путника занять место в одном из бесчисленных рыбацких ресторанчиков.

Что еще, что еще? Старые фуникулеры Байро-Альто, которые для беспечного туриста — милая экзотика, а для местных жителей — обычный городской транспорт, кафе на окраине под названием «Блюдце и боли», бесчисленные улицы-лестницы Альфамы, порой такие узкие, что широкоплечим людям приходится пробираться бочком, темно-зеленые двери в пыльных белых стенах, лучшие в мире десерты в кафе возле знаменитого Mosteiro dos Jeronimos, горячее солнце, горький кофе, цитаты из Лао-цзы на стенах метро и немыслимая, неописуемая, беспричинная тоска, испытать которую может только очень счастливый человек, оказавшийся вдруг на краю света — при условии, что «край света», скажем так, не совсем метафора.

А зимой здесь, говорят, всегда идет дождь.

ЛЬВОВ

Здесь сразу же бросается в глаза обилие часов, которые не стоят, а идут, но время при этом показывают черт знает какое. Только собственному телефону и можно верить. Скажем, выходишь из дома в половине двенадцатого. Часы в гостиной при этом показывают девять, уличные часы — двадцать минут четвертого, часы в магазине — без десяти шесть, часы в ближайшем кафе — четверть одиннадцатого. При этом, повторяю, все эти часы не стоят, а идут, что видно по движению секундной стрелки.

Возможно, именно поэтому во многих львовских кафе на столиках стоят не только свечи и салфетки, но и песочные часы. Назначение их неведомо (и при этом вполне очевидно).

Впрочем, здесь, конечно, нет никаких «кафе», здесь — кавярни. Вслушайтесь, как это звучит: кавярня! Фонетика — великое дело; жирное, густое, плотное слово сулит гурманам немыслимые радости и не обманывает ожиданий. Львов принадлежит к тем немногим городам, куда имеет смысл специально заехать на чашку кофе. Начать следует в «Синей фляшке» на углу Сербской и Русской улиц, а дальше — как пойдет, куда местные лешие выведут, им видней.

Львовские подворотни и проходные дворы ждут своего не то Данта, не то Андерсена — идеальные декорации для устрашающих поэм и жутких рождественских историй о мертвых сиротках. Ветхие подъезды выглядят так, словно добрая половина квартир находится в ином каком-нибудь измерении. Львовские трамваи, все как один, родились с круглым красным пятном над левой бровью, но, в отличие от струльдбругов Свифта, несут свой крест если не с изяществом, то с достоинством.

О толерантности и мягком нраве львовян говорит тот факт, что там имеется единственное (так, по крайней мере, мне сказали) в мире скульптурное изображение сидящего Христа, который не висит на кресте, не влачит его на Голгофу, даже не стоит рядом с орудием казни, а удобно расположился у его подножия. Отдыхает он на крыше усыпальницы, откуда, надо думать, открывается наилучший вид на старый центр и окрестные холмы.

Жители Львова в ответ на похвалы их городу улыбаются и кивают со сдержанной гордостью профессионалов. Некоторые, скромно потупившись, соглашаются: да, мы стараемся как можем.

То есть львовяне, надо понимать, знают: город существует только благодаря их сознательному внутреннему усилию. Такой подход к делу вызывает уважение.

МАДРИД

Примерно в середине полета командир экипажа объявил: «Дамы и господа, сейчас мы пролетаем над Парижем. Там холодно и идет дождь. Поэтому мы не будем садиться в Париже, а полетим в Мадрид, как и планировали с самого начала». Когда самолет стал заходить на посадку, он радостно сообщил: «В Мадриде прекрасная погода, плюс четырнадцать, светит солнце. Как хорошо, что мы сюда прилетели!»

И ведь не возразишь.

При этом некоторые жители Мадрида ходят в шубах и сапогах. У них, блин, зима. И точка.