Одна и та же книга - Фрай Макс

— Не бойся, пожалуйста, — попросил он. — Ты каждый день говоришь «потом». А время работает против; нас. Чем дальше, тем труднее будет начать. Еще немного, и я, пожалуй, тоже научусь бояться. Давай, а?

— Но я никогда этого не делала!

— Я, сама понимаешь, тоже. Но все будет в порядке, я тебе обещаю. Природа возьмет свое, это у нас в крови.

— В крови у него, видите ли, — сердито сказала она. Помолчали.

— Ты очень хочешь? — наконец спросила она. — Очень-очень?

Он кивнул. Подумал и добавил:

— Но если ты очень не хочешь, тогда ладна Не сегодня. Он был настоящий рыцарь. И почитал своим долгом носиться с прекрасной дамой как с писаной торбой, даже вопреки собственным интересам. Даже так — особенно вопреки. Поэтому ее мнение всегда было решающим. Сильный должен повиноваться, потому что он может все, — так он для себя решил.

Снова помолчали.

— А может быть… — начал он. Собрался с духом и выпалил: — Вот прямо сейчас? Раз — и всё!

— Нннну дддда, — запинаясь сказала она. У нее стучали зубы. — Ннн наверное.

Но тут же взяла себя в руки, улыбнулась, вздернула подбородок, поглядела на него почти снисходительно почти сверху вниз.

— Ну так чего же ты тянешь? Давай!

Юный двухголовый дракон наконец сделал шаг, отделявший его от края скалы. Как и следовало ожидать, он не упал, а взмыл в небо.

Одна его голова звонко хохотала от счастья и облегчения.

— Вот видишь, моя принцесса, — твердила вторая голова, — вот видишь, все у нас получилось.

Другие города

АНКОНА

Город Анкона устроен таким образом, что попасть в центр снизу, от порта, рядом с которым находится железнодорожный вокзал, можно через длинный-длинный тоннель, достаточно темный, чтобы всем сердцем стремиться к свету в конце его.

И вот я иду по пешеходной дорожке справа, а по пешеходной дорожке слева идут два бородатых дяденьки, с виду этакие байкеры, от которых сбежали мотоцикл. Мы одновременно вошли в тоннель, но я быстро хожу и дяденьки вскоре остались позади.

И вот, примерно на середине пути сзади начинают раздаваться дикие, пронзительные вопли, наждачные взвизги, надрывный клекот и ухающий хохот — примерно так демоны из ада могли бы приветствовать любимую футбольную команду.

Я иду дальше и радуюсь про себя — вот, думаю, дяденьки развлекаются, молодцы. Но не оборачиваюсь, чтобы, во-первых, их не смущать, а во-вторых, вдруг это они специально меня пугают? В детстве считалось, что оборачиваться в таких случаях не надо, это как будто признать поражение, а если не обернешься, тому, кто дразнится, будет обидно. Ну вот я и не оборачиваюсь, чтобы дяденьки много о себе не воображали.

И уже на выходе, на границе желтой тоннельной тьмы и белого июльского света, понимаю, что вопли внезапно стихли, почти невольно оборачиваюсь поглядеть — все ли у крикунов в порядке? А там никого, в смысле ни единого пешехода ни слева, ни справа, только нескончаемый поток автомобилей, и всё.

А на обратном пути ничего интересного не случилось.

БАРСЕЛОНА

На вопрос: «Что ты делаешь в Барселоне?» — самый короткий и честный ответ «Слушаю музыку и плачу». Такое поведение, мягко говоря, не является для меня нормой. Я хочу сказать, за всю жизнь это был, кажется, четвертый случай; ладно, пятый, если совсем раннее детство и бурные рыдания под песню «Кукарача» в мамином исполнении тоже считается.