Сбой реальности - Иванович Юрий

Мало того, посланник припомнил, что в своем хозяйственном блоке, где он последний раз спал, до подобных шкафов он так и не добрался. Но на всякий случай прихватил пяток бутылок уже найденных.

Вода к тому времени закипела, и, поставив на угли сковородку с мелко нарезанной свининой (пропадать охотничьим трофеям тоже не стоило!), юноша приступил к самолечению. Осмотр ран его весьма обеспокоил. Царапины теперь раскрылись еще больше, набухли, на краях разрывов появилась неприятная зеленоватая бахрома. Боли не было, в месте повреждения кожа оставалась совсем бесчувственной. Благодаря чему удалось без негативных болезненных ощущений хорошенько промыть рану неким подобием водки. Опасная зелень отмылась при этом полностью, но все равно состояние раны продолжало сильно тревожить. На руке у юноши был пустячный порез, так он на соприкосновение с прозрачным алкоголем сразу отреагировал: стало печь, щипать и дергать невероятно. Тогда как огромные раны на ногах не реагировали на водку совершенно. После небольшого раздумья пришла идея наложить на рану влажный компресс, пропитанный алкоголем, и неплотно замотать подходящими тряпками. Это сравнительно подействовало. Уже приступив к поглощению поджаренного мяса, Хотрис почувствовал, как от места ран стало струиться тепло, онемение прошло окончательно, а чуть позже раны стало даже пощипывать. То есть дезинфекция стала приносить свои ощутимые плоды.

Естественно, что настроение после этого улучшилось, а сообразительность еще больше повысилась. Пришла в голову хорошая идея, как больше не мучиться с розжигом свечей в случае слишком долгого и крепкого сна. Для этого были отобраны три замысловатых преогромных канделябра, в которых можно было установить свечи чуть ли не в пять уровней. Определенно поставленная свеча при сгорании до минимума поджигала следующую, и так далее вниз. Канделябры, получившие название «гирлянда», прекрасно разместились под колпаками остальных трех плит, и теперь в любом случае имелась тройная перестраховка.

Ну а потом, вооружившись свечами, наилучшим поварским оружием и несколькими сухарями, найденными в одной из герметично закрытых банок, Хотрис отправился разыскивать дворцовый лазарет. Причем начал действовать практически наобум, поднявшись на первый этаж своего крыла и принявшись открывать только те двери, которые поддаются легко. Конечно, какая-то логика все-таки присутствовала: раз все в этом здании настолько симметрично и продублировано, то наверняка вотчина врача или пункт первой помощи обязаны быть в каждом крыле здания. Значит, следует обойти все этажи и искомое обязательно отыщется. Вернее, даже не все этажи, а только начальные. Ведь намного легче снести больного вниз, чем волочь на носилках под самую крышу!

Но первые три этажа не принесли ничего, кроме ощущения себя богатейшим императором всех времен и народов. Открывались легко только две-три комнаты каждого уровня, но и та роскошь, которая там имелась, поражала воображение юноши. Причем роскошь в каждом случае сильно разнящаяся от предыдущей. Складывалось впечатление, что в некоторые определенные комнаты вкладывали все самое ценное совершенно разные люди, иного склада ума, отличного полностью характера и воспитанных совсем на иных понятиях. Причем если сравнивать с довольно скромной комнатой великанов, куда Хотрис забрался в самом начале, в большинстве стояла мебель и стулья вполне обычных размеров. Но встречалась и совсем несуразная меблировка. Что наводило на определенную мысль. Получалось, замок Свинг Реальностей – не что иное, как гостиница, постоялый двор, на котором в давние древние времена гостили, или собирались гостить, люди не просто из разных миров, но и разного физического сложения. А возможно, даже и несколько иного телесного строения. Похоже, что для трехметровых великанов отводились отдельные апартаменты. Но когда стали поддаваться и другие двери третьего этажа, стало понятно, что весь он был отдан для обслуживания великанов.

Кстати, с некоторым колебанием и предельной осторожностью Хотрис заглянул и в то помещение, которое он посчитал за столовую и из которого так жутко разило неприятными запахами. Сделал он это после полного открытия двери, вначале заглядывая туда издалека, а потом с большими сомнениями приблизившись и став с подсвечником на пороге. Ему хватило ума, чтобы сразу понять предназначение этой комнаты: лаборатория. Многочисленные столы со штативами, непонятными устройствами, печами и странными горелками, сонмы штативов с пробирками и умопомрачительно загнутыми колбами, банками, ретортами. Кое-где столы оказались изъедены странной серебристой пыльцой, штативы с пробирками рухнули вниз, и, несмотря на мраморное покрытие, пол местами оказался тоже выеден, словно пирог зубастыми динозаврами. То есть время здесь похозяйничало еще более жестоко.

После краткого анализа увиденного посланник убрал подсвечник с тремя свечами от греха подальше и опять плотно закрыл лабораторию. На этот раз навсегда. Как он хорошо помнил, одно из первых наущений наставника в доме Купидона Азарова звучало так:

– Никогда и ни при каких обстоятельствах, даже вне лаборатории, не бери в руки увиденную пробирку, реторту или колбу с жидкостью. То, что она может взорваться от тепла твоей руки, – еще пустяк. Химические реактивы знающий человек восстановит, а колбу сделает стекольщик. А вот то, что ты навсегда останешься без пальцев, а то и без руки или глаз, будет плодом только твоей личной безответственности и крайней человеческой глупости. Нюхать незнакомую жидкость тоже смертельно опасно, можем и не успеть тебя спасти.

Глупым человеком юноша себя не считал. Да и лекарств или лечебных мазей в подобной лаборатории не обнаружишь. Поэтому он даже не пытался чуть позже открывать аналогичные по расположению помещения на первых двух этажах: если там лаборатории, то вообще от ядовитого воздуха можно задохнуться.

Зато в иных вскрытых помещениях стал с каждым разом действовать все грубее и бесцеремоннее. Входил без страха и первым делом раздвигал в стороны тяжеленные, одеревеневшие от времени шторы. А то и брутально срывал их на пол. Требовалось освещение, а использовать единовременно больше трех свечей он не решался, купаться вновь не хотелось. Если окно было открыто, предусмотрительно его закрывал, запирая задвижками. Коль вдруг заставит нужда, то он при надобности и на пятый этаж заберется. А перестраховаться на нижних уровнях следовало: вдруг мохнатики опять предпримут попытку восхождения? Обеспечивал свет, потом приступал к выборочному обыску.

Глазу быстро примелькались вазы и посуда из чистого золота и удивительных металлов, ноги неблагодарно топтали украшенные удивительными рисунками ковры, корпус безжалостно отталкивал в сторону мешающие этажерки с книгами и удивительными статуэтками зверей, людей и крылатых созданий. Кстати, с трудом пролистав несколько книг со слипшимися, рассыпающимися под пальцами страницами, посланник не нашел ни единого понятного знака в них и больше ни к одной не присматривался и не прикасался. Зато он ловко и быстро наловчился вскрывать любые комоды, шкафы, выдвигать ящики этажерок, письменных столов и прикроватных трюмо. Если те не поддавались или имели более изощренные способы закупорки, без раздумий пускал в ход топорик или массивный секатор. В нескольких местах он попытался и кровати приподнять, а потом и опрокинуть. Под ними оказались пространства, заполненные подушками, одеялами, простынями и прочими постельными принадлежностями. Причем некоторые из них сохранились в превосходном состоянии. А одна кровать и комната второго этажа настолько понравились юноше, что он решил в следующий раз спать только здесь, официально провозгласив собственной спальней.