Страх - Сандему Маргит

И когда он сошел в могилу, она смирилась, считая, что так лучше для него, ведь он не будет больше мучиться. Но ощущение потери никогда не покидало ее.

Кто-то шел по узкой тропинке среди могил. Сначала она не обратила на это внимания, потому что на кладбище всегда бывали люди, приходившие сюда с той же целью, что и она. Но этот человек шел прямо к ней, а вокруг нее были только могилы Людей Льда.

Поэтому она взглянула на него. И тут же вскочила, воскликнув:

— Имре!

Как давно она уже не видела его! Сколько же времени прошло? Года два? Возможно. А до этого, когда он появлялся? Двенадцать лет назад! Как редко он навещает их! На его удивительно красивом лице появилась улыбка, но она обратила внимание на подчеркнуто серьезное выражение его глаз. Его прекрасные светлые волосы придавали его лицу в свете пасмурного мартовского дня какой-то неземной отпечаток.

— Дорогая Бенедикте, — сказал он. — Как я рад снова видеть тебя! Ты совсем не постарела.

— Ты тоже, — улыбнулась она. — Ах, Имре, на этот раз ты должен появиться на Липовой аллее и встретиться со всеми! У нас недавно появился новый член семьи, Тува. Да и Винни хотелось бы встретиться с тобой, она так много слышала о тебе.

— Я не могу этого сделать, Бенедикте. Сейчас не могу. Я должен немедленно возвратиться обратно. Я пришел только попросить тебя кое о чем.

— Я слушаю тебя, — с той же серьезностью, что и он, сказала она.

— Ты могла побыть здесь еще немного?

— На кладбище?

— Да. Пока на кладбище не останется ни одного посетителя.

— Конечно, могу, — медленно произнесла она. — Дома меня никто не ждет, а в соседстве с Сандером я всегда чувствую себя в безопасности.

Он кивнул.

— Тогда я пойду. Я не могу больше оставаться здесь ни минуты. Прощай, дорогая!

Взяв ее голову в свои ладони, он поцеловал ее в лоб. Что-то мгновенно мелькнуло в ее мыслях и тут же пропало. Поэтому она спросила совсем о другом:

— Это черные ангелы унесли мандрагору?

— Да. Но меня среди них не было. Это было необходимо сделать. Не спрашивай, почему! Кстати, я очень хорошо знаю маленькую Туву, — улыбнулся он. — Я ее личный защитник.

— Неужели? — радостно воскликнула Бенедикте, — я расскажу об этом Винни и Рикарду. Могу я это сделать?

— Можешь.

— Они будут так рады! Мы скоро увидимся, Имре?

— Да. Возможно, гораздо раньше, чем хотелось бы.

— Ты меня пугаешь!

Торопливо обняв ее, он направился к воротам кладбища. И в следующий миг исчез за углом церкви.

А Бенедикте стояла, все еще чувствуя прикосновение его рук; и еще долго после этого она ощущала исходящее от него особое тепло.

Кладбище постепенно пустело. Наступили сумерки. Найдя поблизости скамью, она положила на нее свернутый вдвое плащ и села, глядя на могилу Сандера. Поблизости были могилы Малин и Пера Вольденов, а по другую сторону — могилы обеих жен Хеннинга, Аннели и Агнеты. Чуть поодаль виднелись могилы Вильяра и Белинды, ее дедушки и бабушки. Как давно это было…

На кладбище не осталось больше никого. Она была совершенно одна. Или… не одна? Откуда взялись эти молчаливые фигуры, внезапно окружившие ее?

Она резко встала. Низко поклонилась им, хотя ей самой было уже шестьдесят семь лет. Прямо перед ней стоял огромного роста мужчина, одетый в старинное платье, с гротескным и в то же время привлекательным лицом.

— Тенгель Добрый… — прошептала она. — Добро пожаловать! Давно уже предки не посещали нас. Теперь вы посылаете к нам Имре, как до него посылали Марко…

— Да, — своим низким, рокочущим голосом ответил Тенгель Добрый, и Бенедикте невольно содрогнулась. — Ведь Имре — живое существо, ему не нужно, как нам, материализовывать себя. Но он не может появляться на Липовой аллее, потому что вы сами знаете, кто держит дом под постоянным контролем.

— Но где находится Имре все остальное время? И жив ли Марко? Ведь Марко моложе моего отца!

— Пусть это останется их тайной, — улыбнулся Тенгель. — Настанет время, и вы узнаете об этом.

Она увидела, что вокруг нее собрались все меченые и избранные, тела которых покоились на старом гростенсхольмском кладбище. Тарье, Никлас, Ульвхедин, Ингрид, Хейке… О, Господи, это и есть Хейке! Бенедикте невольно съежилась при виде его.