Дороги и сны - Панкеева Оксана Петровна

Парни тоже обратили на него внимание – приближаясь к двери подъезда, Кантор спиной чувствовал их заинтересованные и настороженные взгляды. Либо он вопреки всем стараниям выглядел экзотично и чуждо даже для таких бестолочей, либо они давно изучили всех обитателей подъезда и теперь обнаружили новое лицо.

Кантор не спеша, вразвалочку поднялся по лестнице, прислушиваясь – не откроется ли внизу дверь, не раздадутся ли шаги за спиной? Но нет – интерес могучих властелинов скамейки ограничился лишь созерцанием и, возможно, парой ленивых замечаний. Может, это вовсе и не они? Впрочем, не так сложно проверить. Только для проверки лучше дождаться сумерек. Люди плохо видят в сумерках. В темноте не видят вообще, но, к сожалению, в этом отношении Кантору и самому далеко до эльфа. К тому же, если будет слишком темно, птички могут просто не рассмотреть приманку.

Обстоятельно, никуда не торопясь и не ленясь по каждому пункту сверяться со списком нужных вещей, Кантор собрал чемодан и большую сумку. Прокрутил в памяти дорогу до остановки, отмечая подходящие места для беседы с юными приключенцами. Пожалуй, лучше всего подойдет проход между общественным гаражом и глухой стеной, ограждающей мастерскую по ремонту повозок. Тот самый, о котором Настя весьма обнадеживающе высказалась: «Только ни в коем случае напрямик не иди, а обойди гаражи со стороны двора». Со своей стороны она рассуждала правильно, но то, что правильно для беззащитной девицы, не всегда столь же уместно для воина. Разница в том, кто на кого охотится.

Дождавшись того зыбкого невнятного часа, когда солнце уже спряталось за крышами, но еще не ушло за горизонт и предвечерняя тень опустилась на неуютные дворы меж каменных коробок, а фонари еще дожидаются полноценной темноты, чтобы осветить город яркими пышными огнями, Кантор оделся и перевесил футляр с чакрой на пояс, чтобы его было видно из-под куртки. Затем подхватил свою поклажу, запер дверь и двинулся навстречу подвигам спокойным шагом человека, уверенного, что с ним никогда и ничего плохого случиться не может.

Он нарочно прошел мимо заветной скамейки на таком смешном расстоянии, что едва не пришлось переступать через вытянутые ноги одного из сидящих. Для надежности – вдруг эти балбесы плохо видят или невнимательно смотрят.

Наживка сработала – это Кантор обнаружил прежде, чем миновал свою «дичь» и она скрылась из поля зрения. Заметили, голубчики, заметили и даже узнали. Самый младший и бестолковый весь вздернулся, словно хотел вскочить, выпучил глаза и едва сдержался, чтобы вслух не крикнуть о своей нечеловеческой бдительности.

Удалившись еще на несколько шагов. Кантор услышал за спиной суетливый шорох собираемых карт.

Затем – отдаленные шаги.

Заворачивая за угол, он незаметно оглянулся. Стражи скамейки следовали за ним и даже не особенно скрывались при этом. Скорее всего, следить незаметно они просто не умели.

Кантор ухмыльнулся и чуть ускорил шаг. Внутренние голоса в кои-то веки полностью одобряли его затею. Второй ностальгически вспоминал бесславную смерть командора Нуньеса, который так и не успел осознать простую истину: если гоняться по ночной улице за подозрительными личностями, никакие выдающиеся успехи в фехтовании не спасут от метательного ножа в темной подворотне. Первый соглашался, что придумано красиво, но вот убивать никого не надо, не та ситуация, не кажется ли господам?

Так же спокойно и неторопливо Кантор свернул на узкую тропинку, затиснутую в глухом сумраке между двух стен, и прибавил шагу, чтобы к моменту, когда преследователи будут у входа, оказаться посередине. Шаги позади тоже ускорились – господам было жизненно важно настигнуть жертву прежде, чем она выберется из укромного местечка, столь подходящего для разговора по душам.

Кантор поставил на землю свою поклажу и развернулся лицом к грядущим собеседникам.

Прежде чем бегущие успели сообразить, что все происходит как-то неправильно, самый крупный и старший из троих с разгону встретился лбом с метко пущенным диском от гантели и мешком повалился наземь, словно споткнулся на бегу. Второй взвыл, не добежав до цели, и остановился, истошно вопя от боли и пытаясь в полумраке отыскать на земле свое ухо, которое, к слову, уместнее было бы искать почти на своем месте, только немножко пониже, где оно благополучно висело на лоскуте кожи. Третий, тот самый младшенький, притормозил и с невнятным возгласом перешел в решительное отступление. Его приятель, отчаявшись отыскать свое ухо, ринулся за ним. Желание общаться с такой неправильной и наглой жертвой, которая молча швыряется в темноте тяжелыми и острыми предметами, у них отчего-то пропало. Зато у Кантора оно взыграло с новой силой, поэтому он, поймав чакру левой рукой, правой метнул второй диск, целясь на этот раз под колени. Младшенький исправно рухнул и в несколько прыжков был настигнут. Его приятель замедлил было бег и даже оглянулся, рассматривая возможность помочь, но, обнаружив непосредственную угрозу второму уху, молниеносно передумал.