Дороги и сны - Панкеева Оксана Петровна

– Мне еще пришлось за руку оттаскивать ее от покойников, которым она порывалась оказать медицинскую помощь! Зато после этого она все-таки вышла за меня замуж.

– А что мне оставалось делать, если мою репутацию он погубил безвозвратно!

– Тогда ты больше переживала о погубленной карьере.

– Но утешилась, узнав, какая богатая у меня будет практика.

Супруги в последний раз переглянулись, и мэтресса с улыбкой закончила:

– Вот так мы и поженились. Супружеская жизнь у нас тоже получилась бурная, но это уже совсем другая история…

«Другую историю» Эльвира уже знала – Орландо рассказывал. История эта была тяжелой и печальной и, несмотря на счастливый конец, совсем не годилась для поднятия настроения. Да и вряд ли мэтру приятно об этом вспоминать…

– Теперь моя очередь. – Кира задумчиво поворошила угли, ни на кого не глядя. Наверное, тоже все знала – Шеллар непременно должен был просветить супругу, кто есть кто при дворе Орландо и чем знаменит, – вот и поспешила перехватить инициативу. – Странно рассказывать о том, что и так все знают, но… Попробую по порядку. Все началось с того, что в один прекрасный день в нашем замке появился королевский гонец с уведомлением, что согласно последнему Отбору мне надлежит явиться в столицу для исполнения всех необходимых формальностей перед принесением в жертву…

Историю замужества Киры действительно не знал разве что Толик, но почему бы не послушать еще раз? От этих историй о любви, таких разных и в то же время одинаково безумных, ночь наполнялась волшебством, а сердце согревалось теплой нежностью воспоминаний… Интересно, случайно ли Аррау завела речь о том, как люди подбирают себе пару, или нарочно? Говорят ведь, что драконы необыкновенно мудры…

Глава 7

Иногда бывает, что гость приходит не вовремя и некстати. Например, затеет хозяйка генеральную уборку, а тут демоны принесут какую-нибудь тетушку или, упасите боги, свекровь. Или, допустим, заберется юная парочка в постель, не дожидаясь ночи, а тут какие-нибудь приятели ввалятся. Но это еще ничего, даже забавно местами, а вот когда в доме кто-то заболел или умер, а тут родственники из провинции приехали отдохнуть и посмотреть столицу…

Примерно таким несвоевременным родственником почувствовал себя Кантор, переступив порог отцовского сна. Тут покойник в доме, а он со своими проблемами…

Покойник был совершенно свеженький и казался смутно узнаваемым. В основном по одежде, ибо выглядел он примерно так, как и полагается выглядеть после выстрела в голову с близкого расстояния. Судя по тому, что правая рука до сих пор сжимала тяжелый лондрийский пистолет, расстояния как такового вообще не было.

Отец стоял на коленях рядом, сгорбившись и бессильно уронив руки. В комнате были еще какие-то люди, большей частью незнакомые, но Кантор заметил в дальнем углу рыжие вихры Виктора, а рядом с отцом – кого-то очень похожего на взрослую версию дядюшки Дэна. Все они что-то говорили и как-то двигались, но неуместного гостя не замечали. А отец не замечал их.

В первый момент у Кантора мелькнула мысль тихонько уйти, пока на него не обратили внимания. Сам бы он точно не хотел, чтобы кто-то знакомый увидел его посреди подобного сна.

Пару секунд спустя он узнал эту комнату, эту одежду, понял, что происходит, и не смог удержаться.

– Пап, – раздраженно произнес Кантор, – ты вообще охренел – так обо мне думать?

Безутешный отец покойного медленно повернул мокрое от слез лицо.

– Это сон, – так же медленно ответил он, видимо на ходу соображая, что происходит. – Только сон, не имеющий ничего общего с реальностью. Разве ты сам никогда не видел таких снов, в которых воплощался бы подсознательный страх чего-то такого, чего не может быть на самом деле, и ты прекрасно это знаешь, а все равно боишься?

Кантор вспомнил кошмарное начало лета. Конечно, видел, и не раз, но все же те страхи не были такими уж несбыточными. И вообще все было не так.

– Может быть. Но этот твой сон почему-то прекрасно вписывается в некоторые мои догадки. Насчет того, что едва мне пообещали возвращение домой с помощью Толика, как Толик отчего-то исчез и сделался ну прямо сказочно занят, неуловим и недоступен. И все это, заметь, с твоих слов. Пап, ну вот ты меня считаешь ненормальным, – Кантор кивнул на труп в подтверждение своих слов, – а сам ты как, вполне здоров? Ты всерьез рассчитываешь, что я поверю?..