Цветок камалейника - Громыко Ольга

Спорить с судьбой, на волю которой он отдался, Брент не посмел.

– Я сказал: хорошо, Иггрово чадо. Веди нас.

Лицо Фимия разочарованно вытянулось. Намазанный маслом ломоть выдернули из уже открытого рта, заставив больно лязгнуть челюстями. А ведь стоило обережным недоумкам свернуть на другую улицу, и эта девка наверняка подошла бы к нему! Йер воззрился на парней с еще большим отвращением, понятия не имея, насколько оно взаимное. Впрочем, треть браслета всяко лучше его дырки, и Фимий, как само собой разумеющееся, пристроился в хвост компании.

Быстро оправившаяся от смущения женщина оказалась бойкой и острой на язычок, но при этом такой обаятельной, что в чем-либо отказать ей было сложно. Одно то, что ей удалось впихнуть свою корзину ЭрТару (правда, через пару улочек та каким-то таинственным образом перекочевала к Джаю), говорило о многом. Отец Фимий, охочий до женского пола, увивался вокруг оного, как жирная моль вокруг бабочки. Молодка охотно кокетничала, но от потных лап искусно увиливала. Не Приближенный, перебьется!

– Надеюсь, ты умеешь призывать ирны? – улучив момент, поинтересовался Джай.

– Нет. Жрецам это запрещено. – Брент на ходу присматривался к углам домов, но нужных меток и зазубрин ему пока не встретилось. Хотя прочих было полным полно: тайной стенописью занимался не только орден, но и нищие, воры и бродяги, для которых разнообразные крестики и загогулины были понятнее лавочных вывесок.

– То есть ты хочешь просто обмануть хозяев? – профессионально оживился ЭрТар и деловито уточнил: – А мы далеко успеем отбежать, прежде чем они спохватятся, что никакая ирна на огород не снизошла?

– Снизойдет.

– Ты же только что...

– Ради спасения Привратницы я вправе делать все, что в моих силах… и сверх них – тоже. Я попробую.

– А этот клятый Фимий?! Если что-то пойдет наперекосяк, он тут же забьет тревогу!

– Ну отвлеките его как-нибудь.

– Слушай, это тебе надо или нам?! – возмутился Джай. – А если бы я не спросил, ты бы так напролом и поперся?

– Да, – честно сказал Брент, заработав два уничижительных взгляда. Зато цепляться к нему спутники перестали, зашушукавшись между собой.

***

Окраина Иггросельца ничем не отличалась от простого селища, разве что народ тут был менее любопытным, а собаки более трусливыми.

– Эй, Льяля! – окликнул женщину дедок-сосед, вразвалочку сидящий на солнечном крылечке. – Это ты чего, к Оланке взывать ведешь?

– Ага! – Молодка блеснула улыбкой и лукаво добавила: – Ну и мамочкин огородик заодно осенить.

Дедок пригляделся к компании, неожиданно гнусно расхохотался и, не в силах совладать с весельем, скрылся с йеровых глаз в сени.

– Чего это он? – подозрительно спросил Фимий. В животе у него бурчало все отчетливее: в едальне йер только и успел разок ковырнуться в тарелке да пригубить скваш.

– Да Иггр его знает, – потупилась женщина, открывая соседнюю калиточку. – Перегрелся, видать…

В дом Льяля заходить не стала, велела поставить корзинку у крылечка и зачем-то постучала в дверь. Внутри завозились, забурчали, и в проеме возникла – точнее, заполнила его – тетка в линялом платье с цветочками. Обвислые щеки, мясистый нос, маленькие глазки и тройной подбородок, складывающиеся в вечно недовольную гримасу, придавали ей удивительное, прямо-таки пугающее сходство с одной из обитательниц хлева. Джай не мог отделаться от ощущения, что когда она обернется, то посреди пышного зада обнаружится завитой колечком хвостик. В руке тетка держала ухват и, кажется, только и ждала повода пустить его в дело.

– Вот, мамочка, – елейным голоском пропела Льяля, – я Взывающих привела, как вы и просили.

Судя по теткиному лицу, мамочкой она доводилась Льялиному мужу и просила невестку вовсе не о наместнике Темного и оборванце с кнутом. Но йер – не потрошеный цыпленок на рынке, которого можно перебросить с руки на руку, понюхать и вернуть на прилавок. Какого взял, тем и пользуйся!

– Здравствуйте, господа йеры. – Тетка приправила слова кислой улыбкой, словно кашу крысиным ядом. – Тут вот огородик у нас… зачах чего-то… Льялечка, покажешь?

– Конечно, мама! – Невестка была сама отзывчивость, вот только глядела почему-то упорно себе под ноги. Джай и сам с трудом сдерживал ухмылку.

Взывающий Фимий толкаться у крыльца не пожелал и по-свойски прошелся по двору. Хорошее хозяйство, богатое. Куры и те ихтымские, породистые, с кудлатыми ногами. Яйца от таких, ярко-рыжие с черным крапом, по пять бусин семерик идут. Одно из них (Взывающий хорьком зыркнул в приоткрытый курятник) как раз лежало в выстланном соломой ящике у самой двери. Экая нерасторопная у него хозяйка…