Звенья одной цепи - Иванова Вероника Евгеньевна

– Эрте…

Он бы бухнулся передо мной на колени, но не успел: по оклику коменданта адъютант вошел в кабинет раньше.

– Пусть его покуда запрут. Потом я сам им займусь.

– Эрте! Вы же обещали! Защитите меня!..

Крики смолкли довольно быстро: наверное, парню попросту заткнули рот, чтобы не мешал отдыхающим от дежурства солдатам и не вызывал своими воплями ненужных вопросов. Комендант плотно притворил дверь и подошел ко мне, встав с другой стороны от окна.

– А вы знаете свое дело. Хотя и молоды.

Я знаю не дело, а сотни всяческих способов, с помощью которых одни люди наживаются на других. Вот только никак не могу научиться оные применять. Может быть, потому, что меня учили совсем другому?

– Что ждет Гарзо?

– Виселица, – коротко ответил эрте Элбен.

Я вопросительно приподнял бровь.

– Не потому, что он обманул меня. За это пусть Бож прощает. Но он подвел своего товарища, а значит, не имеет права оставаться в гарнизоне.

И конечно, выгнать его взашей или сдать суду ты не можешь, потому что тогда в луже обыденной грязи неминуемо всплывут твои собственные грешки.

– А как мы разойдемся с вами?

Хороший вопрос. Убить меня значило бы вызвать ненужные осложнения, к тому же коменданту наверняка рассказали о нечеловеческих возможностях моей защитницы, способной отправить в мир иной весь гарнизон форта за пару минут, а то и быстрее. Стало быть, силой действовать нельзя. Надо откупаться. Осталось только узнать, сколько я стою, верно?

– Миром. Мы ведь служим одному Дарствию, эрте. Не так ли?

Он понял намек:

– Чего вы хотите?

Покоя, уюта и безбедной жизни в окружении любимых и близких. Но пока не продвинулся к своей мечте ни на шаг.

– У вас хорошо поставлена торговля.

– Какая часть прибыли вас устроит?

Я снова посмотрел на человека, обнаженная кожа которого под горячими солнечными лучами становилась все краснее.

– А сколько вам не жалко?

Он не думал ни мгновения:

– Половина. Идет?

Я повернулся к столу:

– Половина? Так и быть.

– Итак, договорились?

– Да. Вы даете мне одну из этих подорожных да еще парня, что жарится там сейчас на вашем вертеле. И я ухожу.

Комендант непонимающе нахмурился. Пришлось пояснить пространнее:

– Здесь ваши края, эрте. Края, за которые отвечаете вы, а не я. Проводите вы кого-то через кордон или нет, ваше дело. А если учесть, что люди принимают ваше предложение для того, чтобы спасти себя и своих близких от смерти, то в каком-то смысле вы даже делаете благое дело. И кто сказал, что за благо не надо платить?

– Вы… отказываетесь?

– От денег? Да. Но не от вашей помощи. Вдруг понадобится когда-нибудь?

Чем я хуже охотника на демонов, спрашивается? Долги тем и хороши, что их можно возвращать самыми неожиданными способами.

– Согласен.

– И велите снять его, пока он еще способен ходить. А то тащить его на себе ни мне, ни кому-либо другому не улыбается.

Комендант понятливо кивнул, все еще не веря, что так легко отделался от разбирательства со Звеньями соответствующей Цепи, а я, прихватив со стола один из футляров с подорожной, отправился в комнату, где Ньяна пряталась от солнечных лучей и от себя самой.

Защитница сидела на кровати, согнувшись и обхватив бока руками, как будто у нее болел живот или что-то по женской части. И все время тихо повторяла:

– Он такой же, как я…

Вот в этом и крылась загадка, ключи к которой я никак пока не мог подобрать. Да, они оба, и Дерк и моя защитница, были очень похожи. Двигались быстрее, чем мог уследить глаз. Били сильнее, чем способен человек голыми руками. И не будь на той поляне Ньяны, и я и патрульные лишь увеличили бы количество трупов.

– Он такой же, как я…

Я присел рядом и обнял ее за плечи. Вернее, попытался, потому что длины моих рук явно не хватало.

– Ты защитница.

– И он защищал.

Да, но кого именно? Мне показалось, что только себя. Какие-то свои мысли и чувства, ограниченные, нелепые, смехотворные. Ему не было никакого дела до окружающего мира, жил сам по себе. Не знаю, давно или недавно, а впрочем, какая разница? Главное в том, что…

– Он такой же, как я.

– Но ты не такая же, как он.

Звено пятое

Где-то…

Прошло почти шесть дней. Осталось совсем немного. Но, Бож милостивый, унимать зуд становится все труднее! Еще чуть-чуть, и сорвусь. Охота зовет, ее звуки уже вовсю слышны. И почему я должен ждать?

Потому, что учитель велел поступать именно так.