Смерть за смерть. Кара грозных богов - Гаврилов Дмитрий

– Удалось! – выдохнул Полат благоговейно, едва Рулав скрылся из виду.

Он уже не стеснялся телохранителей, которые, заслышав такие слова, вытаращились и разинули рты. О том, что князь задумал нечто особенное, знали многие, но сам замысел оставался тайной. Пойти против мурманина Олега – особая дерзость, такого в Полатовом воинстве и вообразить не могли.

Единственный, кто знал все, до единой подробности, Арбуй откровенности князя не одобрил. Хотя у самого глаза горели ярче самоцветов.

– Нам предстоит бой, – заключил вепс. – Не на жизнь, а на смерть! Пусть не на железе, но на словах. Будь готов, Полат. Просто так наследство Рюрика не отдадут.

…Когда явился посыльный Рулава, Полат мало напоминал того человека, что въехал в ворота Новгорода пару часов назад. Плечи стали шире, поступь твёрже, взгляд – как таран. Настоящий князь, коему не нужно блестеть перстнями или хвастаться горностаевым плащом, чтобы обозначить, кто таков.

Посланец поклонился куда ниже положенного, просьба поспешить на сход прозвучала жалко. Полат уже хотел было показать норов, но сдержался, пообещав в скором будущем растереть наглеца в порошок.

Куда удивительней было иное. Сход решили собрать не в палатах, а под открытым небом. В сотне шагов от детинца, прямо на траве, поставили столы, за которыми уже разместились Вельмуд с Валитом и Рулавом, другие бояре всех мастей – новгородцы, русские, чудьские – числом не менее сотни. И некоторые алодьские нашлись, их Полат помнил по прошлым встречам с Олегом. Одни мужчины – молодой Рюриковны, которую и оберегал Рулав, не приметил.

Воины тоже были, но немного, только на случай драки. Сход – дело непростое, не каждый знатный спорщик умеет словами умную мысль передать, некоторые и кулаками доказывать пытаются. Так что охрана лишней не бывает, коли разнимать придётся.

Полат закусил губу. Будь в этих рядах его белозёрцы, чувствовал бы себя уверенней. Но вокруг одна русь – ненавистные щиты с лютым кошачьим, приподнявшимся на задних лапах.

Солнце играло лучами не по-осеннему весело. День выдался сухим, безветренным, словно сами небожители благословили этот съезд. Полат не удержался от усмешки, вспомнив древнее поверье – коли дело свершается при свете солнца, значит, горние^[24] боги следят и обмана не допустят.

За долгие годы в Белозере он разучился обращать взор на подобные мелочи. Правда за тем, кто сильней, а остальное – выдумки.

Вельмуд махнул рукой, призывая занять место среди прочих князей, и Полат поспешил к нему. Арбуй и телохранители двинулись за владыкой. Первому по праву высокого родства предназначалось сидеть подле своего князя, а воинам – стоять за его спиной, оберегая невесть от какой опасности.

Полат слегка поклонился и Вельмуду, и Валиту, и даже Рулаву. Выказал свою благосклонность и боярам. А для прочих остался непроницаем, как плотно сбитый частокол. Что со стражей-то церемониться?!

Собрание приветствовало молодого князя доброжелательно. Кланялись, не отрывая ладони от сердца. Арбуй оказался между Валитом и Полатом, с первым они понимающе переглянулись, но вопрос застрял в горле вепса, больно много лишних ушей.

– Его нет? – прошептал Полат, обернувшись к обоим.

Валит в ответ поднёс палец к устам.

Прежде новгородцы нарушили все законы гостеприимства, но со столом расстарались… Ранние соленья, каши и ягоды будили зверский голод даже в самом сытом боярине. Расторопные слуги подносили печёную, варёную и жареную дичь, лишь хмельное оставили на потом, на столах только квасы да кисели, потому как спор во хмелю – дело неблагодарное.

Заняв место за столом, первым делом отведал малинового киселя. Хвалить варево не стал – новгородцы и без того зазнались. С особым удовольствием отметил, что глядя на его спокойствие, новгородские бояре зеленеют и жмутся друг к дружке, будто воробышки в мороз.

Зато углядев среди алодьских свободное место, явно предназначенное для Олега, сам едва не сжался. Благо Рулав отвлёк, провозгласил зычно:

– Други! Раз все в сборе, пора поговорить о деле, для коего собрались!

В ответ согласно загудели. И хотя все знали, о чём пойдёт речь, утихли, едва поднялся старейший – верховода Валит.

Он, как известно, ещё светлого князя Гостомысла застал. Был одним из тех, кто от чуди согласился призвать следом и Рюрика. И первым из чудьских поклялся Гостомыслову внуку в верности. С тех пор много воды утекло. Из молодого и яростного Валит превратился в седовласого старца, но тем весомей его слово.