Громовая жемчужина - Гурова Анна

Когда он очнулся, гроза уже прошла над ущельем, и теперь погромыхивало где-то на севере. Кагеру приподнялся, коснулся головы, поморщился от боли, нащупав шишку. В крыше возникла рваная дыра, в нее капала вода. Жемчужины не было.

– Пропала! – в панике сихан вскочил на ноги. – Потерял!

Кинулся шарить по полу, и вскоре с облегчением увидел – вот она, закатилась под столик. Остыла, погасла, молчит. Кагеру без сил опустился на циновку. Только теперь он осознал, что был на волосок от гибели. А то и от чего похуже.

«Повезло мне, – думал он, глядя сквозь дырку в мутное темное небо. – Сам бы уже не освободился… Попытайся я ей воспользоваться, как она сама меня призывала – „только пожелай“, – меня бы наверняка тут же разорвало бы в кровавые клочья, а душу… Похоже, жемчужина незаметно опутала мою волю, едва я взял ее в руки. Прав бы Сахемоти, предупреждая меня, а я свалял дурака. Только дурак не остановился бы, как только увидел призрак. Мне ли не знать: первое, чего хочет разбуженный бог – это еда!»

Кагеру посмотрел на жемчужину, матово мерцающую под столом, и содрогнулся.

«Да может, не было никакого бога, а только морок. Подманили меня этим богом, сбили с толку. Показали то, что я больше всего хотел найти…»

В голове было пусто и черно, словно внутри все выжгло молнией. Правая рука онемела по локоть, как после неосторожной работы с ядами. Избегая касаться жемчужины голой рукой, Кагеру поймал ее рукавом, как скорпиона, и бросил в плетеную коробочку. Впрочем, жемчужина, кажется, опять уснула.

«Скорее уж затаилась в засаде, – невесело усмехнулся мокквисин, глядя на нее. – Такая красивая, безобидная с виду. Мечта девицы…»

Кагеру закрыл коробочку и перевел дух.

«Эта жемчужина безопасна только для бога, подобного Сахемоти – да, может быть, для необразованного простофили, который считает ее обычной драгоценностью. И то пока он не попытается просверлить в ней дырку. А мне… лучше убрать ее подальше с глаз и забыть. Эх, а я ведь так и не успел разобраться, для чего она предназначена…»

Кагеру хотел убрать плетенку в кладовую, но не смог, и оставил на столе. Ему было горько до слез. Он всегда считал себя человеком холодным, лишенным сожалений и сомнений, и не подозревал, что может так страдать всего лишь потому, что не удалось сладить с древним артефактом. Даже краем сознания Кагеру не догадывался, что это горькое отчаяние тоже внушено ему жемчужиной. Наконец усталость одолела его, и он заснул под монотонный шелест и бульканье дождевых капель.

Глава 40. Миссия Кагеру

Мокквисин проснулся поздним утром с мыслью о жемчужине. Щурясь от яркого солнца, бьющего сквозь бумажные ставни, он приподнялся на локте и протянул руку к стоящей на столе коробочке. Снял крышку, залюбовался мягким блеском бесовской драгоценности. Он не забыл вчерашнего, но случившееся почему-то больше не казалось ему таким уж страшным. Как будто кто-то нашептывал ему: «А давай еще раз попробуем! Теперь-то, с утра, с новыми силами, на свежую голову, наверняка получится…»

Внезапно Кагеру захлопнул крышку. Ему стало страшно.

Мокквисин решительно засунул коробочку в первый попавшийся ларь и вышел на крыльцо. Солнце уже высоко поднялось над горами. В ярко-голубом небе – ни облачка. В бурьяне, которым по пояс зарос двор старосты, трещали кузнечики. С гор веяло прохладой, под крыльцом стояли лужи от ночного ливня, но день обещал быть теплым.

«Как сегодня легко дышится, – отметил Кагеру. – Должно быть, пыль осела после дождя…»

Он вдохнул полной грудью, с удовольствием подставляя лицо студеному горному ветерку. «Что-то изменилось», – подумал он, возвращаясь в дом.

После солнечного двора дом показался сихану особенно сумрачным, а воздух – сырым и затхлым. Кагеру закашлялся, привычно скрючился, схватившись за горло… и выпрямился в изумлении. Горло не болело!

Он уже и забыл, что такое жить без боли. В первые годы после воскрешения малейшее движение доставляло колдуну адские страдания. Ему было трудно даже говорить и дышать. Проходили годы, плоть понемногу восстанавливалась, боль притупилась и стала привычной, но Кагеру понимал, что, скорее всего, ему суждено доживать прикованным к источнику огня калекой.

Покачав головой, Кагеру отправился готовить завтрак. И там его ожидало новое открытие – вернулось чувство голода. Прежде ему было всё равно, чем питаться. Теперь размоченный в кипятке ячмень показался ему самым вкусным, что он ел в жизни. Кагеру дочиста выскреб миску, но ему хотелось чего-нибудь еще… Уж не мяса ли? Точно, мяса!