Громовая жемчужина - Гурова Анна

– Ага! Внизу костер и какие-то люди! Где же эти знаменитые развалины?

– Вы на них уже стоите, госпожа княгиня, – заметил Кагеру, с любопытством взглянув ей под ноги. – Если не ошибаюсь, постройка спускалась вниз террасами, постепенно расширяясь к основанию, и мы сейчас на самом верхнем ярусе. А как раз там, куда вы изволили влезть, судя по всему, был жертвенник.

Касима, отвернувшись, махала дамам.

– Сюда, сюда! Смотрите, как удобно! О, тут даже ступени! А где будет сцена?

– Вон там, на нижнем ярусе.

– Значит, здесь мы устроим зрительские места…Вы только представьте, дамы! Представление в древнем театре идет целый день. Зрители приходят и уходят, выпивают, закусывают, обмениваются впечатлениями…

– Прекрасное времяпрепровождение, – кисло согласились дамы.

– Ну что ж, а теперь пойдемте, преподобный, познакомимся с этим вашим непревзойденным мастером-лицедеем из лесного края…

Касима ловко спустилась с камня и поспешила вниз.

Ступени привели гостей на обширную прямоугольную площадку, вымощенную каменными плитами. Часть площадки загромождали крупные обломки, вероятно, давным-давно упавшие сверху, и сухие сосновые ветки. Площадку, громко перекликаясь, расчищали наемные рабочие. Рабочими руководил высокий худой человек с длинными белыми волосами. Рядом с ним стояли еще двое, о чем-то оживленно споря. У подножия холма горел костер, рядом с ним лежал перевернутый чугунный котел, однако до ужина явно было еще далеко.

– Нет и еще раз нет, – раздавался негромкий, звучный, очень спокойный голос – из тех, что способны своим спокойствием довести собеседника до белого каления. – Сосны рубить нельзя. Вот там, за дюнами, рубите сколько вам заблагорассудится, а эти оставьте в покое.

Ему отвечал раздраженный голос старшины плотников.

– Но почему? Из-за холма таскать в десять раз дольше и сложнее, а здесь все материалы под рукой…

– По-вашему, я должен играть среди пеньков? Я должен перевоплощаться в морского царя посреди лесопилки? Чтобы ни единой срубленной сосны отсюда, – беловолосый изящно повел длинным рукавом, – и во-он дотуда я не видел.

– Но таскать стволы с той стороны горы! Если зайти чуть левее, отсюда будет уже не видно вырубки…

– Да, кстати – запах тоже очень важен. Зрители должны обонять ароматы моря… древности… хвои…Но никак не смоляного вара и гнилых опилок.

– Но…Ах, ладно. Дело ваше. Отчитываться за пустой перерасход будете сами!

Старшина плотников пожал плечами, и что-то бормоча по поводу нелепых актерских капризов, отошел к костру. Его помощники тем временем уже ползали по каменной террасе, отмеряли, вбивали колышки и протягивали веревки.

– Готовят место для сцены. Мастер не теряет времени даром, – отметил Кагеру. – Госпожа княгиня, позвольте представить вам лучшего актера севера. Сейчас мастер выступает под сценическим именем Терновая Звезда.

– Зовите меня попросту Звезда, – скромно произнес Сахемоти, складывая ладони у груди и слегка кланяясь.

– Так вы и есть тот самый великий кукольник?

Касима с любопытством и недоверием разглядывала «знаменитость». Ей пришлось задрать подбородок, чтобы взглянуть ему в лицо – мастер Терновая Звезда был выше нее по крайней мере на голову.

– Я не кукольник, – ответил актер, выпрямляясь. – Кукольники управляют марионетками, а я управляю кукольниками. Я – голос и вдохновение моего театра. А также ум и кошелек. Поскольку организационные и финансовые дела труппы тоже на мне… Конечно, я всего лишь провинциальный комедиант, – добавил он и снова поклонился, как будто вспомнив о приличествующей скромности. – Я безмерно счастлив и горд, что мне выпала честь лично послужить правительнице островов Кирим!

«Что-то не чувствую я этой безмерности», – с сомнением подумала Касима, в упор разглядывая собеседника.

Внешность мастера Терновой Звезды была необыкновенной. Очень высокий, и казажущийся еще выше в сандалиях на подставках-платформах, по-юношески стройный и худощавый, он держался со спокойной уверенностью человека, который ни о чем не заботится и ничего не опасается. При первом взгляде на его правильное продолговатое лицо ему можно было дать лет двадцать семь – двадцать девять. Однако судя по речам и манерам, лицедей явно был гораздо старше. Касима взглянула наметанным глазом, как лег грим, посмотрела на кожу его шеи и рук, и решила, что «великому актеру» около сорока. Длинные пышные седые волосы, – вероятно, парик, – придавали ему совершенно фантастический вид. «Человек без пола и возраста, – подвела итог Касима. – Такой в самом деле может перевоплотиться во что угодно, сыграть и старика, и юношу, мужчину и женщину. А глазищи-то…ух…даже жутко…»