Алгебраист - Бэнкс Иэн

Ну а у тебя бывает что-нибудь подобное? Неужели не всколыхнулось никаких воспоминаний? Честно, очень хотелось бы знать. Может, в один прекрасный день мы и узнаем. Может, мне еще придется спросить тебя об этом, а ты никогда не увидишь эту запись, и мы выясним вместе. Может, ее увидит кто-то другой. Вообще-то она не предназначена для чужих глаз, но, видишь ли, моя профессия связана с высоким риском, и кто знает, что случится, после того как я сделаю эту запись.

Как бы то ни было, дело вот в чем: я знаю, что случилось, и собираюсь тебя убить, Сал. Или собиралась. Я уже сказала, что, если ты читаешь эту запись, я мертва, а ты еще жив. Но я хочу, чтобы ты знал: на этом все не закончится. Я всерьез намерена преследовать тебя даже из могилы, Сал, сукин ты сын. Я понимаю, это будет нелегко, но я всю жизнь потратила на то, чтобы занять влиятельное положение. У меня столько влияния во флоте, что стоит мне пальцами щелкнуть, и боевые корабли ускоряются, меняют курс, отправляются в поход. Создавать сети, приобретать друзей, находить союзников, заводить любовников, сдавать экзамены, идти на риск — и все это ради влияния, чтобы однажды бросить вызов человеку, который к тому времени будет владеть, ну или почти владеть всей системой. Уничтожение портала почти разрушило мои планы — надолго отсрочило их исполнение. Но я полагаю, ты все еще будешь жить и любить жизнь, когда я все же вернусь домой или когда начнет происходить то, что должно произойти в случае моей смерти.

Ты же понимаешь, я тебе не все могу рассказать. С какой стати? Не хочу, чтобы ты был начеку. И без того на твоей стороне все преимущества, разве нет? Ну не считая, пожалуй, моего маленького сюрприза. Разве для тебя не сюрприз — слышать это, видеть это? Спрашивать себя, что же должно произойти? Давай-давай, Сал, спрашивай. Спрашивай, не прекращай думать об этом, живи в постоянном страхе, потому что страх может ненадолго продлить тебе жизнь. Ненадолго. Определенно ненадолго. Но на какое-то время.

Думаю, пока хватит, как ты считаешь? Определенно это самая длинная речь, какую ты или я произносили, даже когда были вместе, давным-давно. Разве нет? Может быть, это больше, чем все слова, сказанные между нами. Ну, или почти.

Дай-ка я тебе объясню, если ты еще не понял: я видела отметины, Сал. Я видела три красные царапины у тебя на шее, пока ты не успел поднять воротник куртки. Помнишь? Помнишь, как ты сделал вид, будто тебя пробрала дрожь, и ты что-то там сказал, заикаясь? Помнишь? Одна из тех фальшивых ноток, которую ты тогда не уловил из-за всего этого страха и адреналина, и только много времени спустя это стало тебя мучить. А потом ты так и не опускал воротника, верно? Не снимал с себя куртку, кутался в нее, как в плед, пока не добрался до ванной и аптечки первой помощи, верно? Я все помню. А я, когда тянулась к Айлен, я видела ее ногти. И кровь под ними. Видела очень четко. Фасс вот не видел; он по сей день ничего об этом не знает. Но я видела. Я не была стопроцентно уверена насчет отметин у тебя на шее, но потом проверила. Ты помнишь, как мы трахались в последний раз — на прощание, недели две спустя? Это была проверка. От царапин уже почти ничего не осталось, но они все еще были видны.

Ты ведь ее всегда хотел, правда, Сал? Всегда вожделел красавицу Айлен. И ты решил, что если она пошла с тобой в этот корабль, то, значит, сказала „да“? Верно? А потом что — передумала? Наверное, это не слишком важно. Я видела то, что видела.

А знаешь, что тут смешнее всего, а? Я-то ведь побывала там, куда тебе не удалось сунуться. Да-да, мы с Айлен занимались этим. Правда, всего один раз, но это уже кое-что другое, о чем я тоже никогда не забуду. Как тебе, наверное, хотелось бы это увидеть, а? Еще бы не хотелось. Я потом и с Фассом легла в постель, чтобы уж всех перебрать. Кстати, он в постели гораздо лучше тебя».

Фигура в военной форме заглянула прямо в камеру, голос звучал спокойно и тихо.

«Я подбиралась к тебе, Сал. Если ты смотришь это, значит, у меня не получилось, не получилось сделать это своими руками, но даже из могилы я приду за тобой, сукин ты сын».

Изображение замерло и исчезло. Рука — дрожащая, но лишь чуть-чуть — потянулась к кнопке и выключила экран.

4

События военного времени

Сказать о том, что галактик много, а не одна, значит ничего не сказать. Каждый вид широко распространенной разумной жизни (плюс несколько категорий креатов, которые, возможно, не были разумными, но тем не менее совершали межзвездные путешествия), а временами и каждая отдельная разновидность стремилась иметь собственную галактику. Путешесты (транскатегория, которая включала все существа, способные и желающие выйти за пределы первоначальной непосредственной среды обитания) были похожи на граждан огромного, целиком трехмерного, но почти пустого города с разветвленными и разнообразными транспортными системами. Большинство обитателей любили ходить пешком, неторопливо передвигаясь по бесчисленным улицам, тихим, разделенным большими пространствами, по тихим паркам, незастроенным местам, остаткам пустошей и бесконечному плетению не попавших на карты тропинок, мостовых, переулков, ступеней, лестниц, извилин и просек. Они почти никого не встречали в пути, а добравшись до места назначения, обнаруживали, что оно едва отличимо от того места, которое они покинули, будь то фотосфера звезды, поверхность коричневого карлика, атмосфера газового гиганта, кометное облако или область межзвездного пространства. Такие виды обычно назывались медленными.