Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович

Конецпольский, глава ФСБ, с некоторым тревожным ликованием сообщал, что никогда еще у них не было такого урожая на пойманных иностранных шпионов. На запоздалую нейтрализацию идеи о присоединении были брошены такие силы, что Конецпольский только за голову хватался, не мог поверить, что столько иностранных разведчиков работало у него под носом. Именно разведчиков, от искренних противников моей идеи их отличала спешка, нужно уложиться до выборов, потом все, поздно. Помимо собственно разведчиков, в страну спешно прибыли тайно и под прикрытием дипломатических или журналистских паспортов и удостоверений мастера диверсий, киллеры, снайперы.

Их брали на дальних подходах, на близких, снимали с крыш домов, выхватывали на улице, едва те только делали движение к спрятанному пистолету. Конецпольский признался, что на улицы пришлось вывести не только весь оперативный состав, но и даже старых спецназовцев, переведенных на кабинетную работу. Япония, Китай, исламские страны не жалели ни денег, ни своих агентов, бросали все в топку, один-единственный выстрел или удар ножом могут изменить судьбу всего человечества.

На второй тайной встрече Горшков, министр обороны, сообщил с великой тревогой, что в Китае вскоре после начала триумфального шествия моей партии националистов с обновленной программой начались странные подвижки в правительстве, войска выведены на незапланированные маневры.

– А это непривычно? – переспросил я.

Он развел руками.

– Теперь не отряды конных стрелков из лука, что везде найдут пропитание!.. Военные маневры готовятся задолго, для них копится горючее и завозится в определенные места, танковые соединения жрут дизельное топливо, как целые заводы, для маневров специально в бюджете выделяются немалые суммы! А чтоб вот так внезапно, гм…

Я слушал внимательно, уже догадывался, к чему клонит.

– Какие-то меры приняли?

Он тяжко вздохнул.

– Да, но без санкции президента! Это неслыханно. Просто он никогда бы не позволил такое в преддверии выборов.

– И потерял бы время, – сказал я жестко. Сердце учащенно билось. – Вы рискнули?

– Да, – ответил он с тяжелым сердцем. – Узнает, меня отправят в отставку! Я отдал приказ на российско-китайской границе привести все войска в состояние полной боевой готовности. Для военнослужащих это тяжко, если не знаешь ни даты начала серьезных действий, ни когда все закончится. Еще я велел перебросить к границе пятнадцать тысяч войск особого назначения из Тульской и Орловской областей. Пришлось задействовать все транспортные самолеты, а танки и бронетранспортеры срочно грузят на железнодорожные составы.

Он перечислял сделанное, а я в бессилии сжимал кулаки. Слишком много времени потрачено зря еще при предыдущих президентах. При всех общих политических устремлениях, мы-де строим коммунизм для всего человечества, китайцы всегда китайцы, у них и коммунизм обязательно с раскосыми глазами. Мало кто знает, что шовинизм – это в нашем произношении «китайскость», именно у китайцев подметили эту нехорошую черту европейцы и так назвали по имени народа, который обладает ею в наибольшей степени.

И вот теперь вся надежда, очень зыбкая, на то, что старое и осторожное правительство Китая все еще никак не решится двинуть огромные орды на пустые, с их точки зрения, земли России… а если быть честным, то они в самом деле почти пустые и без всякого «почти» заброшенные. Это, однако, вовсе не значит, будто китайцы имеют право на них претендовать, а мы вот так просто возьмем и отдадим.

Да, старое и осторожное правительство Китая ожидало, когда Россия дозреет еще, но молодые ястребы, как видно из сообщений пронырливой прессы, настаивают на немедленном захвате всей Восточной Сибири и Дальнего Востока. Главный аргумент даже не слабость России, это само собой разумеется, а устремления соперничающей Японии, что вот-вот опередит и сама даст приказ к аннексии Дальнего Вос­тока.

– Мы успеваем? – спросил я с надеждой.

Он покачал головой.

– Если честно, то вряд ли. А надеяться на то, что и китайцы прошляпят… гм… недостойно.

– Но вы же отправили войска?

– Капля в море, – ответил он жутко спокойным голосом. На меня смотрели умные глаза смертельно усталого человека. Горшкову не военным министерством бы руководить, а какой-нибудь гуманитарной кафедрой. – Хотя, конечно, какую-то роль эти войска сыграют. К тому же, Борис Борисович…

– Не тяните, у меня и так мурашки по всему телу.

– У нас не конный отряд лучников, – повторил он понравившееся сравнение. – Первыми приходится в таких случаях отправлять строителей, в их задачу входит расширить базу и приготовить все для прибывающих десантников и боевой техники. Затем с первыми частями отправляем массу горючего. Все приходится ввиду спешности перебрасывать самолетами, а это все удорожает, военные теперь тоже считают каждую копейку! Тяжелая техника грузится на платформы, как я уже сказал, отправим железной дорогой. Часть уже сегодня отправили.

Я перевел дыхание, Горшкову сейчас еще хуже, чем мне, я сказал как можно бодрее:

– Огромное вам спасибо! Вы не представляете, как много сделали. Не знаю человека, кто вот так стал бы предпринимать что-то за спиной президента, даже если был бы уверен в абсолютной правоте. Возможно, мы опередим их на шажок… Или хотя бы не дадим опередить нас! Надеюсь, не дадим.

Лукошин вошел вроде бы, как всегда, спокойно и с достоинством, но я сразу ощутил его тревогу и смятение. Правда, до выборов всего три дня, но уж слишком лицо его похудело за ночь, а скулы заострились, как плавники большой хищной рыбы.

– Что-то случилось? – спросил я.

Он тяжело опустился в кресло напротив. По тому, как обвисло его гвардейское тело, я снова почувствовал его усталость, замешательство и чуть ли не панику. Он хотел было ответить, но распахнулась дверь, вдвинулся Андыбин, заметно постаревший после того вечера в ресторане, отказ исполнять русские песни подкосил его железное здоровье. Прошло полгода, а он все не оправится от удара.

Пока он обменивался со мной, а затем и с Лукошиным рукопожатием, Лукошин проговорил с неохотой:

– Было бы странно… да-да, очень странно, если бы ничего не случилось. Мы заварили такую кашу… Так что не очень-то реагируйте…

– Ты меня уже подготовил, – заверил я. – Теперь давай обрушивай все, что у тебя там за пазухой. Камень или целая скала?

– Гора, – ответил он. – Карельский только что провозгласил, что отказывается признавать власть проклятых московитов-предателей. Он объявляет Дальний Восток отдельным евразийским государством, которое будет вести самостоятельную политику, в состав Америки не войдет, как и в состав Китая или Японии. Остальное – неинтересно, обычный набор фраз о миролюбии, но твердой решимости защищать суверенитет Дальневосточной республики.