Самый далекий берег - Бушков Александр

Женский голос:

– Процедура закончена, можете открыть глаза и одеваться. Всего вам наилучшего.

Красного круга уже не было – один белоснежный кафель. Дальнейшее загадок не являло – лоток с его мелочовкой вновь появился из стены, а из открывшегося в стене проема размером с дверь платяного шкафа выехали вешалка с мундиром и лоток, где рядом с черными начищенными туфлями лежала фуражка.

Кирьянов задумчиво покрутил головой. Теперь он был совершенно уверен, что это не Чечня – ну к чему перед полетом за Терек такие вот душевые? Ох, эта душевая…

Он слышал о чем-то подобном за семнадцать лет службы – не столь технически совершенном, но как раз подобном. Современный санпропускник, дезинфекция, обработка… всегда связанная с атомными секретами или чем-то похожим. А что, логично. Атомный объект и опытный пожарный – вполне возможное сочетание…

На миг ему стало… нет, не страшно, просто не по себе. Вспомнил все, что было наворочено вокруг Чернобыля в свое время и какими оттуда возвращались ликвидаторы, еще ни черта о себе не зная…

Стоп, стоп! Не стоит паниковать раньше времени. Логично было бы ожидать суперспецдуша перед самым входом на некий засекреченный объект, связанный то ли с мирным, то ли с военным атомом или еще чем-то не менее душевредным, но ведь они пока что в аэропорту и никуда еще не летят. А в то, что под летным полем аэропорта и расположено, оказывается, хранилище чего-то жуткого, уж позвольте не поверить, поскольку это из разряда кинотрилогии о Фантомасе…

Та-ак, а это как прикажете понимать?

Снявши с никелированной вешалки китель, Кирьянов уставился на него в тягостном недоумении.

Это был самый обыкновенный офицерский китель нового образца, покроем, цветом и материалом неотличимый от его собственного, только что пропавшего неведомо куда из синего круга. Вот только погоны были совершенно неправильные. Черные, несомненно, офицерские, однако три золотистых просвета располагались на них поперек, в подражание сержантским лычкам, хоть и были, конечно же, именно просветами, а не лычками. И на среднем просвете красовался странный металлический цветок, золотистый. На другом погоне в точности та же картина…

Воровато оглядевшись, Кирьянов поскреб цветок ногтем. Точно, металл. Он не силен был в ботанике и потому не смог определить, что это за цветок – то ли экзотический из дальних стран, то ли какой-нибудь прозаический вьюнок, никак не достойный Красной книги. Шесть лепестков, усики тычинок… Металл хороший, качественный, уж точно не алюминий… но ведь и не золото, хотя похоже по цвету и характерному маслянистому блеску. Никак не золото. Неоткуда взяться в современной армии такой роскоши…

Нашивка на левом рукаве была правильная – привычной формы, с надписью вверху «Россия», а внизу – «Вооруженные силы». Вот только меж этими двумя надписями помещалось нечто столь же загадочное – черный прямоугольник с золотой каймой и восьмиконечной звездой посередине: четыре лучика подлиннее, четыре покороче. Чуть похожа на эмчеэсовскую, но там другая… А на правом рукаве…

А на правом рукаве, на щитке дотоль же правильном, – снова непонятная эмблема. На черном фоне большая золотая буква «С», окруженная кольцом из маленьких золотых звездочек, причем лучей на каждой уже имелось не менее дюжины. Кирьянов зачем-то старательно сосчитал их, тыкая пальцем: четырнадцать.

И, наконец, эмблемы рода войск на лацканах… Щитки золотого цвета с выпуклым изображением старинной пожарной каски. С одной стороны, ничего загадочного, старинная пожарная каска, и не более того, с другой же… Мрак и туман.

Какая-то своя логика во всем этом, безусловно, была. Вполне подходящие для пожарного эмблемы… однако ж остальное?!

Во всем, что касается форменной одежды – не важно, армейской, милицейской или железнодорожной, – царит устойчивый порядок. Малейшие изменения, от эмблем до кантов, не сваливаются как снег на голову и не возникают с бухты-барахты. Еще до того, как случатся реформы и мундир изменится пусть даже на одну пуговицу или хлястик, сверху, из инстанций приходят подробнейшие циркуляры с детальным описанием изменений. Если старая звездочка имела пять лучей и располагалась в десяти миллиметрах от нижнего края погона, а новую решено сделать восьмиконечной и разместить уже в восьми миллиметрах от того же края, то все это будет описано чуть ли не на странице самым косноязычным и суконным канцелярским жаргоном.