Самый далекий берег - Бушков Александр

Кирьянов кивнул. Он верил и не верил. Поверить до конца, касаемо всех деталей был не готов, но кто ее знает, Структуру… Следовало признать, что он делал первые шаги по галактическим тропкам. Кто знает, как все обстояло на самом деле, и когда все началось…

Он мимолетно глянул на часы и убедился, что до заката оставался час с четвертью. Огляделся. Никто не обращал на него внимания, всем и без него было весело, разбились на пары и компании, пили, смеялись, перебрасывались старыми шутками…

А посему Кирьянов встал и, двигаясь вполне непринужденно, покинул каминную и направился к выходу.

В коридоре ему попался молчаливый ящероподобный особист – как обычно, тот медленно полз по потолку, как обычно, завидев Кирьянова, приостановился и скрипнул:

– Честь имею приветствовать, товарищ обер-поручик.

Опять-таки как обычно, Кирьянов косо глянул на него, промолчал и пошел себе дальше. Так уж повелось, он с этой традицией помаленьку свыкся: особисту на его вполне вежливое приветствие никогда не отвечали, откровенно игнорировали, не говоря уж о том, чтобы наладить хоть какое-то общение, – а он никогда не обижался и ничего более не говорил, уползая по потолку или стене с самым равнодушным видом (если только можно употреблять такие определения применительно к метровой ящерице, чья рожа во всякий миг лишена и тени эмоций).

Глава двенадцатая

Вечер над озером

Особых иллюзий он, спускаясь к озеру, не питал – терпение редко числится в списке тех достоинств, которыми обязаны обладать очаровательные и балованные девицы. Учитывая, что их группа отсутствовала на планете трое суток, с иллюзиями следовало заранее распрощаться. Не было у генеральской дочки других хлопот, кроме как терпеливо дожидаться ухажера, подобно героине рыцарского романа…

Словом, он заранее настраивал себя на спокойное, обдуманное разочарование. И, издали заметив в беседке женский силуэт, вмиг выкинул из головы эти безрадостные мысли, прибавил шагу, временами оскальзываясь на сыроватой земле, потому что в голове еще бродил хмель.

Влетел в беседку, прямо-таки задевая белоснежными крыльями за края дверного проема, за потемневшие от времени доски – Тая поднялась навстречу с широкой лавочки, тянувшейся по всему периметру немудреного дощатого строения. Ее личико было таким славным, а глаза такими радостными, что белоснежные крылья за спиной шелестели, разрастались, грозя поднять в небо…

– Пришли? – радостно выговорил Кирьянов, прекрасно сознавая, что улыбка у него не просто широченная, но еще и глупая.

– Ага, – сказала Тая. – Я ж обещала? По-моему, мы всерьез свидание назначали? Я каждый вечер исправно приходила, только тебя не было.

– Нас посылали…

– Ты знаешь, я догадывалась, – фыркнула девушка. – Я ведь каждый раз поднималась наверх – и у вас в жилом корпусе ни одно окно не горело. А обычно все горят, я ведь присмотрелась уже к поселку, начала соображать… Бог ты мой! – вскинула она брови в чуточку наигранном изумлении. – Это у тебя что? Никак, регалия?

И легонько коснулась указательным пальцем разлапистой звезды на левой стороне кителя.

– Она самая, – сказал Кирьянов. – Кажется, чего-то удостоен, награжден и назван молодцом…

– Чего-то? У отца такой нет, у него висит штук пять, но поменьше и не таких… авторитетных. Честное слово. Вы что, мимоходом Галактику спасли?

– Ты знаешь, оказалось, мы неплохо поработали, – сказал Кирьянов с откровенно мальчишеским хвастовством. – Нас даже уверяют, что мы совершили нечто эпохальное, и я этому верю…

– Расскажи.

Он мгновенно сбился с высокого штиля, пожал плечами:

– Ты знаешь, оказалось… В общем, что бы это ни было эпохальное, но выглядело оно настолько скучно и буднично, что даже рассказывать не тянет. Правда…

– Серьезно?

– Ага, – сказал Кирьянов, садясь рядом с ней на широкую и чистую деревянную скамейку, ничуть не прохладную. – Нас забросили в какое-то иное пространство, куда никто прежде не забирался, но там не было ни огнедышащих драконов, ни смерчей на полнеба… Просто что-то мерцало вокруг, глупый туман, вот и все…

– Я сразу поняла, что натура ты лирическая, – улыбнулась Тая. – Ну очень романтично описал. Просто счастье, что тебя не было с Колумбом. Представляю, как бы ты потом рассказывал: «Плыли мы это по морю, потом на берег высадились, а там деревья растут и птички порхают…»