Человек в высоком замке - Дик Филип К.

— Это все ложь, — отозвался Чилдан.

— Да ну его. Этот субъект не заслуживает того, чтобы о нем говорили, — тактично вмешалась Бетти, глядя на обоих мужчин.

Они допили стаканы, и она вышла наполнить их вновь.

— Политические дискуссии всем горячат головы, — заметил Пол. — А самое главное, не терять ее.

— Да, — согласился Чилдан. — Спокойствие и порядок. Только при таких условиях все вернется на свои места.

— Период после смерти вождя — период критический в тоталитарном обществе, — сказал Пол. — Отсутствие традиций и влияния среднего класса на общественную жизнь в сочетании с…

Он запнулся.

— А не лучше ли бросить разговоры о политике?

Он улыбнулся, как простой студент.

Роберт Чилдан почувствовал, как краска заливает лицо, и склонился над новым стаканом, чтобы укрыться от глаз своих хозяев.

Какой ужасный разговор он затеял. Во все горло по-идиотски спорить о политике. Бестактность его не имела границ. И только врожденный такт хозяина дома позволил спасти вечер. «Мне еще нужно многому научиться, — подумал Чилдан. — Они такие воспитанные и вежливые, а я кто? Белый варвар. Ведь правда?»

Некоторое время он смаковал виски, стараясь придать лицу выражение удовлетворенности. «Нужно всегда следовать их примеру, — сказал он себе, — всегда соглашаться».

Тут он с ужасом подумал, что его уму приходится продираться теперь сквозь рогатки, поставленные алкоголем. Да еще усталостью и волнением. «Нужно держаться, иначе меня больше никогда не пригласят, может, и теперь уже поздно». Его охватило отчаяние.

Бетти, вернувшись из кухни, снова уселась на ковер. «Какая привлекательная, — снова подумалось Чилдану. — Такое нежное тело. У них прекрасные фигуры: никакого жира, никаких выпуклостей. Им не нужны ни грации, ни пояса». Свои чувства нужно скрывать любой ценой, и тем не менее порой он не мог сдержаться и то и дело украдкой поглядывал на нее. Прелестный темный цвет кожи, волос, глаз. «В сравнении с ними мы выпечены только наполовину. Нас вышвырнули из печи прежде, чем мы допеклись. Как в древней легенде аборигенов о белых пришельцах. Как это близко к истине».

Нужно думать о чем-нибудь другом, найти какую-нибудь расхожую тему, все, что угодно. Висела неловкая пауза, делавшая его напряжение жгучим, невыносимым.

О чем же, черт побери, говорить? О чем-нибудь безопасном. Он скользнул взглядом по невысокому черному шкафу.

— У вас, я смотрю, там «Саранча садится тучей»? — сказал он. — От многих слышал о книге, но большая занятость не позволила мне ее прочесть.

Он поднялся и направился к шкафу, где стояла книга, тщательно выверяя каждое движение с выражением на их лицах. Они, казалось, допускали такой поворот общения, и поэтому он продолжил:

— Детектив? Вы уж простите мое крайнее невежество.

Теперь он листал книгу.

— Вовсе даже не детектив, — отозвался Пол. — Просто весьма интересная форма утопии, возможная только в жанре фантастики.

— О нет, — не согласилась Бетти. — Фантастика здесь ни при чем. Там, в фантастике, речь идет о будущем, где наука ушла далеко вперед по сравнению с нашим временем. А эта книга не укладывается в подобные рамки. Тут дело происходит не в будущем.

— Но, — возразил Пол, — в ней идет речь об альтернативном настоящем. Есть множество широко известных фантастических романов подобного рода.

Повернувшись к Роберту, он пояснил:

— Простите мне мою дотошность, но жена моя знает, что я долгие годы был страшным любителем научной фантастики. Она поглотила меня в раннем детстве, когда мне было еще лет двенадцать. Это было в самом начале войны.

— Понимаю, — вежливо сказал Чилдан.

— Хотите взять «Саранчу»?

Пол улыбнулся.

— Мы скоро ее дочитаем, самое большее через день или два. Так как моя контора в центре города, недалеко от вашего знаменитого магазина, я мог бы с радостью занести ее вам в обеденный перерыв.

Некоторое время он молчал, а затем продолжил, как показалось Чилдану, повинуясь какому-то знаку Бетти.

— Вы и я, Роберт, могли бы тогда вместе пообедать.

— Благодарю вас, — сказал Чилдан.

Это было все, что ему удалось вымолвить.

Обед в одном из центральных модных ресторанов для бизнесменов. Он и этот изысканный современный высокопоставленный японец! Об этом он и мечтать не смел. Все поплыло у него перед глазами.

Однако он продолжал просматривать книгу и только кивнул.

— Да, — отозвался он наконец, — эта книга, вероятно, очень интересная. Мне бы очень хотелось прочитать ее. Я всегда стараюсь быть в курсе того, о чем так много спорят.

Но тут же новые сомнения стали одолевать его. Стоило ли ему именно так высказываться, признаваться, что его интерес к книге обусловлен модой на нее? Может, это дурной тон? Он не знал, так ли это, но тем не менее почувствовал, что так.

— Нельзя судить о книге только на том основании, что она бестселлер, — сказал он. — Это всем известно. Многие из бестселлеров — ужасный хлам. Но, однако, эта книга…

Он в нерешительности замолчал.

— Вы правы, — сказала Бетти, — у большинства на самом деле скверный вкус.

— То же самое относится и к музыке, — поддержал Пол. — Сейчас мало кто интересуется, например, подлинным американским народным джазом. Вот вам, Роберт, нравятся Ванк Джонсон или Кид Ори и им подобные? У меня целая дискотека такой музыки: оригиналы пластинок фирмы «Дженет».

— К сожалению, я немного знаю о негритянской музыке.

По их виду он понял, что это признание не доставило им большого удовольствия.

— Я предпочитаю классику, Баха и Бетховена.

Конечно же, это произвело желанное впечатление. Но все же он ощущал некоторую натянутость. Неужели они предполагали, что он будет отрицать музыку великих европейских мастеров, не подвластную времени классику, ради нью-орлеанского джаза, родившегося в притонах и кабачках негритянских кварталов?

— Пожалуй, если я поставлю вам что-нибудь из избранного этих нью-орлеанских королей ритма… — начал Пол.

Он собрался выйти из комнаты, но Бетти бросила на него предупреждающий взгляд, и он нерешительно пожал плечами.

— Обед уже почти готов, — сказала она.

Пол вернулся на свое место и сел, пробормотав, как показалось Роберту, несколько раздраженно:

— Джаз из Нью-Орлеана — это самая подлинная народная музыка. Ее корни на этом континенте. Все остальное пришло из Европы, например эти старомодные струнные баллады на английский манер.

— Мы непрерывно спорим друг с другом.

Бетти улыбнулась Роберту.