Нелетная погода - Бушков Александр

Полсекунды – и кресло провалилось в люк, в конусообразную, острием вниз, прозрачную капсулу, полсекунды – задвинулась крышка, полсекунды – конус катапультирован. Панарин взял управление на себя и остановил капсулу в километре от обреченного корабля. Слева сиял оранжевый апельсин – Дзета Индейца, вокруг – холодные бусинки звезд, и «Лебедь», серебристый треугольник прямо под капсулой. Или наоборот, над капсулой, – верха и низа в Пространстве не существовало.

Поверхность корабля вспучилась в нескольких местах, пошла уродливыми буграми, что-то похожее на беззвучный взрыв – и «Лебедь» разбрызгался роем обломков, неспешно поплывших во все стороны. Третий потерянный корабль. И недоступные звезды. И те четверо, что, разуверившись, покинули полигон только за этот год, а всего за последних три года – их уже девятнадцать. И страх, что и тебе может однажды показаться, будто работаешь ты зря и пора убираться отсюда восвояси…

Левее и ниже с пятисекундным интервалом вспыхивали ослепительные малиновые огни – это в дополнение к радиосигналам напоминал о себе «черный ящик».

«А у меня ведь праздник сегодня, – вяло подумал Панарин. – Черт, в самом деле. Вот и салют как нельзя более кстати – если можно считать салютом эти малиновые вспышки…»

Потом он увидел зеленые бортовые огни – к нему шел спасательный бот.

Глава 2

Испытатели у себя дома

Они спустились по широкому пандусу и подошли к человеку, ожидавшему их в круге света, золотой монетой лежащем на густо-черной тени «Матадора». Кедрин стоял, сунув руки в карманы тяжелой мешковатой куртки, не по погоде теплой, большой бородатый человек чрезвычайно импонировавшего корреспондентам Глобовидения облика – он словно олицетворял собой грандиозность возглавляемого им Дела, мощь Проекта «Икар». Правда, в последние три года корреспонденты появлялись на Эвридике очень уж редко…

– Докладывайте, – сказал Кедрин.

– Проникнуть в гиперпространсто не удалось. Корабль погиб, адмирал.

– Можете считать себя свободными.

Вот и весь разговор – дань заведенным еще до появления первых воздушных шаров традициям и званиям. Рита отошла к синему фургону с освещенными окнами – там ее ждали энергетики. Станчев оглянулся на Панарина, понял, что Панарин задержится, кивнул на прощанье и пошел прочь. Кедрин стоял в той же позе, точнехонько в центре светового круга, рассеченного с одной стороны широкой тенью адмирала.

– Вы похожи на солнечные часы, – сказал Панарин хмуро.

– Часы? – Кедрин не сразу понял, оглядел себя, круг света. – Ах да, часы… Поздравляю тебя с сотым испытательным полетом. И с присвоением звания командора.

О первом, то есть о сотом полете, Панарин знал и сам. Но второе было для него полной неожиданностью.

– Только не нужно в торжественной обстановке, хорошо? – сказал он.

– Как хочешь, – Кедрин подал ему две тяжелые коробочки. – Новую форму будь любезен получить завтра же.

– Устав есть устав, – сказал Панарин. – Одного я не пойму: согласно уставу, звание командора может носить только тот, кто командует группой кораблей или занимает командную должность в системе управления полетами.

– Такую должность ты и занимаешь, – полуотвернувшись, сказал Кедрин. – Вот уже два часа, как ты мой заместитель по летным вопросам.

Панарин посмотрел на часы – полтора часа назад к Земле согласно расписанию ушла «Гардарика», один из шести кораблей, осуществляющих регулярные рейсы между Солнечной системой и Эвридикой. Один из шести, обслуживающих непосредственно их полигон – четыре грузовоза и два пассажирских, «Циолковский» и «Гардарика». Вот, значит, как…

– Он улетел на «Гардарике»? – глухо спросил Панарин.

– Да, – сказал Кедрин. – Согласно уставу, я мог немедленно удовлетворить его просьбу об увольнении, если имелась кандидатура для замены. Кандидатура имелась. Сиречь ты.

«Итак, пятый за этот год, – подумал Панарин. – Два инженера, два пилота, а теперь еще и командор Каретников, для друзей – Тарантас. Сто девятнадцать испытательных полетов, знаки отличия и ордена, когда-то – фанатик Проекта. Что же это такое? И кто следующий?»

– Следующие будут, – сказал Кедрин. – Ты ведь о них сейчас думаешь? Будут. Не стоит лицемерить – Проект находится в стадии, когда уходы неизбежны. И как раз групповые. Каретников – это толчок, который заставит сделать выбор тех, кто хотел бы уйти, но пока не решался. И в ближайшие дни четко определится, кто пойдет с нами до конца, кто улетит на Землю. Так даже лучше. Уход нескольких пилотов, инженеров, даже Каретникова – это еще не самое страшное. Есть вещи пострашнее. Ты о них наверняка догадываешься.