Снежная слепота - Калугин Алексей

Сняв с полки, старик поставил на стол небольшую жестяную чашку, наполненную крупной солью грязно-коричневого цвета.

Харп коснулся соли пальцем и положил несколько прилипших к нему кристалликов на язык. Соль имела горьковатый привкус – по-видимому, в ней содержались какие-то примеси, – но тем не менее это была настоящая поваренная соль.

По примеру Харпа Марсал также попробовал соль на язык. Недовольно скривившись, он тут же принялся отплевываться.

– Что, не по вкусу? – усмехнулся Мидл. – Вижу – не по вкусу!..

– Где ты берешь соль? – поинтересовался Харп.

– Здесь же, в горах… – Старик хитро улыбнулся. – Да, совсем неподалеку… Только не надейся, место я тебе не покажу… Нет, нет, нет… Не покажу, даже и не проси… Потому что только я один его и знаю… Ко мне все за солью приходят… Да, да, все… Соль такая штука, что ежели привыкнуть к ней, то после никак без нее обходиться не сможешь…

– Ну да? – недоверчиво выпятил губу Марсал.

– Да! – уверенно кивнул Мидл. – Я знаю, что говорю… Да, да, именно так, знаю… Я за свою соль все, что угодно, выменять могу… Да… Да… Я и кроликов за нее получил, и кур…

Заговорив о курах, старик вдруг проворно вскочил с табурета, на котором сидел, и кинулся к теплогенератору.

– А ну-ка, попробуйте, что для вас еще приготовил старый Мидл… – снова забормотал он, вернувшись к столу с большой сковородой. – Попробуйте, попробуйте!.. Такую еду не каждый день к столу подают… Да, далеко не каждый день… Только сегодня, в честь знатных гостей… Именно так, в честь знатных гостей!..

На сковороде была зажарена огромная яичница, в которую старик, не поскупившись, вбил не меньше шести яиц.

Вырезав для себя узенький сектор с круглым желтком в центре, Мидл разделил оставшуюся яичницу пополам между Марсалом и Харпом.

Марсал осторожно, с явным сомнением попробовал незнакомую еду. Но, как ни странно, она пришлась ему по вкусу.

Харп же накинулся на яичницу так, словно ничего не ел целую пятидневку. После пресной и однообразной еды из закваски и похожего на резиновую подметку мяса снежного червя яичница была для него подлинным пиршеством вкуса. В особенности если ее как следует посолить. Харпу казалось, что он никогда в жизни, ни в этой, ни в той, что была прежде, не ел ничего вкуснее.

Закончив есть, Харп с наслаждением откинулся назад и прислонился к стене.

– Ну, Мидл, ублажил!

– А то как же… Как же иначе… – счастливо заулыбался старик. – Все для дорогих гостей… Давно ведь вас ждем… Давно… Ох как давно…

– Послушай-ка, старик… – Харп взял со стола ковшик с кипятком и разлил его по кружкам. – По-моему, пришла пора поговорить серьезно.

– А что же, – живо вскинул брови Мидл. – Можно и поговорить… Отчего же не поговорить… Да, да… Раз пришли, значит, будем говорить…

– Стоп, – подняв руку, остановил его Харп. – Для начала расскажи о себе.

– Да что рассказывать-то?.. – заерзал на табурете Мидл. – Нечего рассказывать… Мидл – мое имя. Живу я здесь… Давно уже живу…

– Один живешь?

– Один, – быстро кивнул Мидл. – Мне никто не нужен… Я отшельник… Мидл – мое имя…

– Давно ты здесь живешь?

– Да, почитай, уже годков десять… Или поболее… Если хочешь, я тебе свой календарь покажу!..

Старик хотел было подняться, чтобы идти за календарем, но Харп остановил его:

– Не стоит.

Он ни секунды не сомневался, что увидит все ту же клеенку, пробитую отверстиями различных размеров, что и в доме старого Бисауна.

– Кто жил здесь до тебя?

Мидла как будто даже удивил такой вопрос.

– Никого не было… – покачал головой он. – Никого… Я первым здесь поселился… Мое имя…

– Твое имя Мидл, – опередил его Харп. – Это нам уже известно. Откуда ты узнал, что здесь есть дом?

– Просто поднялся на гору и увидел… Да, да… Именно так все и было: я поднялся на гору и увидел дом… Этот самый дом…

– Откуда у тебя рисунок, который ты мне отдал?

Харп уже начал понимать, как следует разговаривать со стариком. Главное – не позволять ему растекаться мыслями по стеклу. Как только Мидл начинал повторяться, нужно было тотчас же задавать ему следующий вопрос.

Однако последний вопрос Харпа, похоже, поставил словоохотливого старика в тупик.

Прежде чем начать отвечать на него, Мидл поднял голову и пару раз медленно провел ногтями по заросшей седой щетиной морщинистой шее. Затем он наклонил голову и провел ладонью по своему лысому черепу от лба до основания.

– Ты знаешь, – спросил он, глянув на Харпа, – что есть вопросы, на которые не существует ответов?.. Да, да… Именно так, как я сказал… Вопросы без ответов…

– Я знаю, что есть вопросы, на которые не хочется отвечать, – усмехнулся Харп.

– Это не то, – болезненно поморщившись, махнул рукой Мидл. – Совсем не то… И мне странно, что ты этого не понимаешь… Очень странно…

– Не вижу в этом ничего странного, – пожал плечами Харп и посмотрел на Марсала, желая узнать, согласен ли тот с ним.

Марсал молча кивнул.

– У тебя ведь были при себе два других фрагмента рисунка, – подслеповато прищурился Мидл. – Целых два фрагмента… Да, да, два… В то время как у меня – только один…

– И что с того? – Харп снова не понял, куда клонит старик.

– Тебе известно их происхождение? – спросил Мидл.

На этот раз старик не повторил по своему обыкновению несколько раз одни и те же слова: то ли он придавал этому вопросу особое значение, то ли, напротив, считал его настолько простым, что не видел нужды в повторении, – поди пойми.

– Один фрагмент мне передала женщина… Жена человека, погибшего полгода назад. Он, в свою очередь, получил рисунок от человека, которого нашел почти замерзшим в снегах.

– Это был Кроул… – кивнул старик. – Да, да, именно Кроул… Я хорошо помню его… Он останавливался в моем доме, когда шел за перевал. Это было примерно год тому назад… Да, да, год, не меньше…

– Зачем Кроул шел за перевал? – быстро спросил Харп.

– Не знаю, – непонимающе пожал плечами Мидл. – Откуда мне знать?.. Я его об этом не спрашивал… Именно так – не спрашивал… А сам он ничего не сказал… А звали его Кроулом, это точно… Да, да…

– Неужели тебе было совершенно неинтересно, зачем человек идет в земли, где никто прежде не бывал? – искренне удивился Марсал.

– Интересно – неинтересно… – Голова Мидла, словно маятник метронома, качнулась из стороны в сторону. – Какая разница!.. Слова не имеют никакого смысла… Именно так, никакого смысла!.. Человек – это не слова, которые он произносит, а поступки, которые он совершает… Или не совершает… Да, да, да… Все дело в том, что заставляет нас совершать те или иные поступки… В этом весь смысл… Я бы даже сказал, глубинный смысл… Который не всегда можно понять…