Теперь мы выбираем лица - Желязны Роджер

Он резко свернул вправо, бросившись в сторону больших валунов. Отлично! Я поступил точно так же, не собираясь затягивать игру и осторожничать, имея на себе свой пуленепробиваемый жилет.

Я выхватил свой револьвер раньше, чем он исчез за ближайшим валуном. Добежав туда, я пригнулся, отпрыгнул в сторону, но его там уже не было. Он не стал останавливаться и выстрелил в меня в первый раз из-за груды камней, примерно в футах ста от меня.

Он тут же спрятался, я не стрелял, прикидывая, куда он может переместиться, выжидая, когда он опять покажется. Я не собирался стрелять на таком расстоянии по мелкой цели.

Он появился приблизительно футах в пятидесяти от меня, и мы оба выстрелили. Я почувствовал, что он попал мне в грудь, но там был жилет, а мой выстрел угодил в камень.

Я бежал ему навстречу, и мы оба стреляли. На этот раз он не отступил. По-моему, он еще пару раз попал мне в грудь. Потом он дернулся и пошатнулся после моего выстрела. На миг во мне ожила надежда.

Впрочем, мы еще раз обменялись выстрелами.

Слепящая боль обожгла правую сторону моей головы и я оступился. Револьвер выпал из моих онемевших пальцев.

Я не мог допустить, чтобы все этим закончилось. Мне показалось, что рядом с моей головой раздался сухой металлический щелчок. Повернув голову, я увидел его ботинки. Моя правая рука была уже бесполезна, но я не мог позволить ему просто перезарядить револьвер и еще раз спустить курок.

Я попытался схватить его за ноги своей левой рукой и поймал его за лодыжку. Кажется, за левую. Он попытался вырваться, но мне удалось не разжать пальцы. Тогда он попробовал ударить меня своей правой ногой, но в этот момент я дернул его за левую и рванулся к нему всем телом.

Он упал.

Я отпустил его ногу и сумел выхватить из кармана погнутый стилет.

Впрочем, до его сердца или горла мне было не дотянуться, а он уже пришел в себя. Я мог попытаться сделать только одно, перерезать артерию у него на ноге единственным ударом, на который я, быть может, еще был способен. Возможно еще удастся навалиться на него и удерживать на земле, пока он будет истекать кровью. У меня оставался последний шанс.

Я нанес удар, и он отбил его. Он поймал мою руку за запястье. Я попробовал вырвать руку, но ничего не вышло. Он был ранен, ослаб, я видел кровь на его одежде, но у него по-прежнему было преимущество. Другой рукой он стал отдирать мои пальцы от рукоятки стилета.

Теряя сознание, я еще успел осознать, что все кончено, что больше я ничего не могу сделать.

Он вырвал стилет и повернул его лезвием ко мне. Забавно. Моим собственным оружием… Я хотел убить его, не допустить слияния и, таким образом, избавиться от него навеки. Теперь, впрочем…

Последнее, что я увидел перед тем, как почувствовал лезвие стилета, это его лицо. Но на нем не было торжества, только усталость и что-то вроде ужаса.

10

Тишина, свет, кровь. Боль…

Слишком поздно. Слишком поздно…

Не допустить… Нет! Сквозь… Да! Головокружение…

…И свет. Свет!

Я моргал. Я моргал глазами. Я был весь мокрый. Пот, кровь, слюна…

В голове моей бушевали ураганы, подхватывая мысли, выворачивая их, смешивая образы, кружа…

Не думать, не позволять мозгу напрягаться, насколько это возможно, ограничить свое сознание уровнем восприятия и реагирования; казалось, что только так можно сохранить хоть какое-то равновесие.

Боль. Болело в разных местах, но сильнее всего была боль в правой руке. Оказывается, я все время не отводил от нее взгляда, но только сейчас я заставил себя сосредоточить на ней свое внимание.

Моя рука побелела от напряжения, сжимая рукоятку лезвия, чуть выступающего из горла человека, лежащего на моих ногах. Пулевое ранение было у него над левым глазом и кровь на лбу, на щеке, а еще на шее.

Да, да, я все понимал, но сразу же усилием воли выкинул это из головы и занялся своей рукой. Я тискал кисть и отрывал свои пальцы от рукоятки, и тут пришло еще одно воспоминание, которое я немедленно подавил. Наконец, пальцы разжались, и я невольно вскрикнул от боли в мышцах. Я опустил руку и крепко закрыл глаза.

Свет…

Он мучил меня, потому что луч света бил мне прямо в лицо. Я отвернулся, открыл глаза. Все равно было слишком ярко. Я решил уйти от него. Кроме того, мне хотелось убраться подальше от трупа.

Я медленно освободился от трупа, не поворачивая головы ни к нему, ни к свету. Тут же напомнили о себе все остальные болезненные места, особенно правый бок, на котором было мокрое пятно. Впрочем, я сумел подняться на ноги и прислонился к валуну, рядом с которым мы лежали. Я тяжело дышал, голова кружилась.