Черная богиня - Вронский Константин

Над городом плыл звон гонгов. На верхушке пирамиды тоненький дымок рвался в голубое небо.

В тот вечер в «гостевой» комнате устроили пир. Впервые они все вместе собрались за столом. И только Савельева почему-то не было. Брет Филиппс молча пожал Холодову руку, с силой хлопнул его по плечу, а Алик Шелученко расплакался, как малый ребенок.

От Сикиники не было никаких известий. Ни тебе спасибо, ни знака, ничего. Холодов не ожидал такого… Он-то думал, что понимает, что творится сейчас в душе этой прекрасной женщины, вынужденной играть роль Золотой Богини и мечтающей быть только человеком, живым существом из плоти и крови.

— Когда мы вернемся домой? — спросил Филиппс, смакуя красное вино с видом знатока. — Домой жуть как охота!

Холодов грустно усмехнулся.

— Чего-то нашего Архимеда не видно… И куда только «академик» подевался?

Все только руками развели в недоумении.

Они безумно устали. Устали бояться, устали надеяться, устали ожидать страшного финала. И эта усталость сейчас просто парализовала их тела, накатила, накрыла с головой. Глаза закрывались…

«Вино, — с ужасом понял Холодов, погружаясь в небытие, в черную, черную бездну, — они отравили вино. Нас обманули! Сикиника, ну почему ты это сделала? Было ли это необходимо? Уничтожить то, чем ты не владеешь… Эх, я считал тебя более великодушной… »

В тихой надежде все понять и постичь Савельев вошел в камору Домбоно. Здесь в храме древней Мерое ему обязательно откроется чудо. Потому что настал тот час. Час прозрения. В голове звучали строки из последнего письма его Саньки.

«Милый, милый Павел, — так начиналась последняя, самая загадочная глава в повести их отношений. — Ну вот, ты и открыл письмо. Теперь ты знаешь то, что знала я. Мне казалось неудобным рассказывать тебе, настоящему специалисту по истории черных фараонов, истинную историю древнего царства. Ты сам должен был найти свою Мерое.

Знай, что ты вернулся туда, где тебя ждали. Ты и твой друг помогли будущему царю Мерое выжить, без тебя вообще не было бы этой истории. Останься здесь и помоги мальчику вырасти.

И еще, не грусти обо мне. Я нашла тебя в моем мире, я нашла тебя в твоем мире. И я вновь найду тебя в Мерое. Ирония судьбы, но я всегда с тобой.

Прощай, Павел, и следуй путем Твоего Предназначения, хотя в этот момент ты еще ничего не знаешь о нем.

И помни, я жду тебя здесь, в Мерое.

Твоя Санька».

Камора Домбоно была теперь почти пуста. Только стоял в центре столик из кедрового дерева, два стула и каменное ложе. В нескольких шагах от стола располагалась громадная медная чаша, до краев наполненная водой. Лампа в углу освещала бледным колеблющимся светом комнату.

Домбоно выставил на табурет шкатулку с какими-то флаконами. Затем, обернувшись к Савельеву, сказал:

— Все готово, друг мой.

Наполнив кубок теплым вином, верховный жрец добавил туда несколько капель из серебряного флакона и подал его Павлу. Когда Савельев выпил, Домбоно взял из ларца пучок сухих трав и бросил его на уголья в жаровне. Густой дым наполнил комнату, дым и острый, удушливый аромат.

— Жди бога, — сказал верховный жрец, садясь на стул.

Больше четверти часа прошло в глубоком молчании.

Внезапно Домбоно судорожно вздохнул и еле слышно прошептал:

— Он идет!

Савельев тоже вздрогнул. На лбу Павла выступили капли холодного пота. В чаше с водой появились пузыри, поверхность окрасилась в красные и желтые цвета. Из глубины чаши поднялось черноватое облако, в центре которого виднелось множество огненно-красных рук. Руки бога Солнца.

Домбоно был бледен, его красиво очерченные губы нервно дрожали, но взгляд неотрывно следил за чашей.

Из всего тела Савельева внезапным дождем брызнули разноцветные искры. Огненные руки бога Солнца приняли форму кометы, соединенной с телом Павла широкой огненной лентой, выходившей из его груди.

Внезапно раздался страшный треск. Ослепительный огненный луч упал на Павла, на минуту окутал его и отлетел в пространство, оставив после себя только черные точки. У Павла вырвался хриплый вздох. Через минуту Савельев открыл глаза.

— Бог Солнца принял тебя, — прошептал Домбоно. — Ты — наш.

— Домбоно, — в тревоге повернулся Павел к верховному жрецу. — Они и в самом деле вернутся в свой обычный мир?

Домбоно обиженно пожал плечами.

— Я всегда держу слово, а уж царица-богиня… Идемте, Павел, вам предстоит первый урок на пути Предназначения…