2024-й - Никитин Юрий Александрович

Я возразил:

— Но те, кто прокачал хайлевелов, думаю, их берегут!

Он расхохотался:

— Кода начинали играть, они еще не хаи. А ответы уже забыли. Смешное то, что полпроцента игроков вообще сразу забывают пароль! То есть купил игру, инсталлировал, придумал пароль и ввел в нужное окошко, поиграл вволю, лег спать довольный, а на другой день уже не вспомнит, что же он умное такое пробил в указанном месте…

Я проворчал:

— Что, есть такие, что пароли не записывают?

— Таких абсолютное большинство, — заверил Гулько. — Потому что большинство в качестве логинов или паролей берет свои имена или фамилии, имена своих девушек или что-нить такое… заметное. Но наутро уже не может вспомнить. У нас же как: скорей-скорей попасть в игру! Торопливо заполняешь окошко, энтеречишь, и вот уже в новом волшебном мире…

— А что делаешь с теми, кто просто забыл пароль?

Тарас отмахнулся:

— Этих сразу видно, они застряли на первом-втором левле. Ну, кто сколько сумел пройти за один день. Я жду некоторое время, а если левлы не растут, то продаю эти акки. Все-таки игра стоит полсотни баксов. Я продаю за двадцать пять, с руками отрывают!

Я поморщился:

— Не густо.

Он сказал обидчиво:

— В целом неплохо, дураков много. Согласен, это не те деньги, на которые покупают «мерсы». Но, во-первых, мне это нравится, во-вторых, я не паленой водкой торгую, а торчу в любимом деле, да еще и денежки капают… А что? У тебя есть идеи получше?

— Есть, — ответил я.

За время, пока обедали, на форуме игроделов появилось две новых темы, а в десятке старых запостили по несколько сообщений. Я просмотрел наискось, чувство гаденькое, словно помахали перед мордой конфеткой и не дали.

С развитием инета и появлением форумов получила распространение очевидная вроде бы мысль: когда под никами, когда полная анонимность, каждый вроде бы сможет высказывать свое личное мнение, ничуть не обращая внимания на окружающих. Его не видят, не знают и даже в будущем не покажут пальцем: смотрите, это тот самый дурак, который думает иначе!

Однако оказалось, что стадность в человеке гораздо сильнее, чем предполагали. Даже при гарантии полной анонимности человек старается выглядеть лучше, чем он есть, и точно так же свое личное мнение подстраивает под мнение большинства. Особенно это заметно на литфорумах, когда кто-то уверенно и аргументированно громит в пух и прах какое-нибудь достаточно сильное произведение и там же взахлеб хвалит, тоже очень умело, что-нибудь слабенькое и серенькое.

И вот большинство, которое без таких ориентиров черное назвали бы черным, белое — белым, а серое серым, тоже начинают растерянно мямлить, что да, вот то слабое, там полно ошибок, ляпов и промахов, а вот это, напротив, произведение сильное, в нем нет ляпов и промахов, ровное и гладкое, как асфальт!

Дельцы от пиара вздохнули свободнее и ликующе потерли лапы: оказывается, инет их власть не пошатнул! Смешнее всего наблюдать эту стадность на примере молодых ребят, именно они жаждут быть не как все, и в то же время именно их проще всего сплотить в однородную одинаковую массу, всего лишь указав на какую-нибудь заметную фигуру в политике, бизнесе, искусстве… да все равно где, объявить мишень ретроградом и вообще тупым гадом и… все, этого достаточно! Одинаковыми словами и с одинаковым жаром набрасываются, шельмуют по всем форумам, выискивают недостатки, подлаживаясь… да-да, именно подлаживаясь под общий настрой аудитории форума, где добавляют и свой лай. Сказали ведь, что у такого-то гада одни недостатки, вот постараюсь и я найти их, что я, дурнее других? И ищут, порой сами попадая в смешные ситуации.

Тарас Гулько зашел при всей своей громадности тихий и, как всегда, старающийся не занимать много места. Положил на стол распечатку карты со стартовыми локациями, я изумился, почему все сдвинуто, он объяснил кротко, что так велел Тимур, раз уж собираемся в аддоне ввести новую расу.

— Подать сюда наглеца, — потребовал я.

Тимур долго объяснял и приводил убедительные доводы, я грозно велел все вернуть взад, до аддонов еще дожить надо. Потом у меня еще выпили по чашке кофе, как бы за примирение, а то говорили на повышенных тонах, я указал на экран.

— Видели, как поливают?

Гулько дисциплинированно кивнул, он поглядывал на дверь и подбирал повод, чтобы смыться из кабинета грозного шефа. Как многие крупные и сильные люди, он всячески избегал ссор, зато Тимур сказал с самым независимым видом:

— А ты только теперь заметил? Прости, в тебе говорит недостаточная, прости еще раз, некомпетентность.

— Недостаточная некомпетентность? — переспросил я.

— Компетентность недостаточная, — поправился он неохотно. — Уже были проверки, и выяснили очень интересные особенности.

— Какие?

Тимур широко и довольно заулыбался, не часто бывает возможность потыкать шефа мордой об стол, да еще при сотрудниках.

— Когда, — сказал он нравоучительно, — на форуме обсуждают какого-нибудь нашего певца, занявшего первое место на всемирном конкурсе, или писателя, чьи тиражи зашкаливают, в их адрес летит столько говна, что все самосвалы страны не вывезут. Железную дорогу надо подключать! А рядом обсуждают творчество какого-то серенького автора, там одни похвалы, его величают гением!

Я буркнул:

— Подумаешь, все знают, что их постят одни и те же личности, меняя ники. С динамическими адресами это просто.

— Но сперва это были догадки, — уточнил Тимур, — потом уверенность, а вот когда собрались с силами и, подключив властные структуры, проверили, тут и выяснили, что в политике на такой ниве трудятся в поте лица активисты соперничающей партии, а вот в искусстве…

Он засмеялся, оборвав себя. Гулько прогудел недовольно:

— Тимур, чего ржешь?

Тимур ответил со смешком:

— В искусстве, как обнаружили с некоторым удивлением, стараются как раз обойденные на прямой к финишу! Сами литераторы. А еще те немногие собутыльники, что за друга Васю кого угодно обосрут. Но это было бы еще ничего, обычная борьба, не это обеспокоило власти. Для правительства что один певец, что другой — без разницы. Пусть даже никто не победит ни на каком конкурсе, цена на нефть не упадет и ВВП не дрогнет. Но то, что молодые ребята, еще не умеющие отличать правую ногу от левой, так бездумно вливаются в стадо и ломятся под рукой манипуляторов в указанном направлении… гм…

Я сказал хмуро:

— Для этого надо им только говорить: вот теперь вы — личности! Вот теперь вы не стадо!..

— Да, — согласился Тимур, — молодыми управлять легко. Неужели я такой старик? Молодежи надо почаще про их отличие от других, и вот они уже все, как доски в заборе. Странно, я всегда надеялся, что в инете человек свободен. Сидит себе в своем Мухосранске в одних трусах или даже без них перед компом, никто не видит, берет любой ник и пишет, как сам считает правильным и что считает нужным… Но, увы, даже такими оказалось так же легко манипулировать, как если бы они стояли на площади и слушали Цицерона.

— Еще легче, — сказал я невесело. — На митинг еще нужно народ собрать! А тут забрасываешь сеть сразу по всему миру и вылавливаешь не совсем умных, но которые страстно хотят казаться умными, оригинальными, лихими. Потому инет и зовут сетью или паутиной. Черт, как они достали… Или это все-таки соперники стараются?

— Они задают тон, — сказал Тимур. — Остальное — подгавкатели.

Алёна убежала первой за пять минут до конца рабочего дня, остальные разбрелись кто когда. Дольше всех проторчали Тимур и Роман, обоим хотелось успеть закончить сегодня что-то совсем уж надоевшее, а завтра взяться за новое.

Я ушел последним, прежние дома, которые видел днем, исчезли, вместо них нечто незнакомое, подсвеченное снизу и потому чуточку марсианское. Проезжая часть улица залита двумя потоками огней: в мою сторону приближается оранжевый поток раскаленного золота, а рядом, отделенная только белым пунктиром, течет в другую сторону красная с багровым тяжелая река застывающего металла.

На пешеходной части улицы прежние люди то ли вымерли, то ли их перебили, а вместо них город заполнили существа иной расы: никуда не бегут, одеты иначе, смеются громче, с любопытством смотрят по сторонам…

— Эй, парень! У тебя пенис есть?

Звонкий девичий голосок, вроде бы уже слышал такой, я поспешно обернулся. Молоденькая девчонка, почти подросток, а смотрит на меня нахально и весело.

— Есть, — ответил я несколько уязвленно, как могли подумать, что я беспенисный.

— Покажи!

— Еще чего, — ответил я с достоинством. — Ни за что!

— Почему? — спросила она с интересом.

— Я скромный, — объяснил я. — И застенчивый. Вот такой я.

— Странно, — удивилась она. — Всегда думала, что показать пенис проще, чем вагину.