2024-й - Никитин Юрий Александрович

Для ребенка с детства не будет никаких жгучих тайн, исчезнет почва для неврозов, никто не станет зацикливаться на проблемах пола. Совокупление станет таким простым и доступным, что можно о нем вообще не думать, а сосредоточиться на учебе, творчестве, спорте.

Наверное.

Старая и абсолютно справедливая истина, что ниже пояса все женщины одинаковы, сперва дала трещину, потом рассыпалась в пыль. С вагинами удавалось творить даже больше, чем с грудью, у которой все трюки сводятся только к размерам и форме.

Когда научились к вагине протягивать дополнительные мышцы, женщины смогли вытворять такое, что никаким клеопатрам или помпадуршам и не снилось. Пластические хирурги зарабатывали огромные деньги, кому-то в самом деле спасая семейную жизнь, но большинству, конечно, обеспечивая дополнительные оргазмы, что для простого человека куда важнее, чем балет «Лебединое озеро» в новой постановке.

Тимур, как обычно, ворчал, что вот бы эти деньги да на освоение космоса, уже бы на Марсе яблони цвели, Роман привычно парировал, что простой человек даже не знает, что такое Марс, скорее подумает про новый сорт шоколада или модель велосипеда, а вот дополнительный оргазм ему куда важнее, чем экспедиция даже к Сириусу.

Алёна с изумлением докладывала, что доходы клиники резко выросли, вот уж не ожидала, я напомнил, что и «Виртуальная Москва» дает еще больше прибыли, а успех обеспечили именно сиськи-письки. И хотя две трети уходит Корневицкому, но и мы получаем столько, сколько и не мечтали.

— Хотя, конечно, — добавил я с улыбкой, — благороднее было бы, как хотели наши эстеты, сделать вид, что никакого секса вообще на свете нет.

— Значит, — сказала она, — идти за спросом правильно? Чего бы народ ни восхотел?

Я ответил уклончиво:

— До некоего предела да.

— Но этот предел все отодвигается?

Я развел руками:

— Не хочешь же ты, чтобы мы пошли против чаяний всего человечества? Если человечество требует траханья везде и по-всякому, то… не дадим мы, дадут другие. А мы будем с шапкой в руке просить милостыню!

Она тяжело вздохнула:

— Я предпочла бы, чтобы ты оказался не прав. Все-таки, выбирая работу в прикладной математике, я не думала, что придется рассчитывать эллипсы вагин и сопротивление внутренних мышц ануса.

— Ну, — протянул я, — это, думаю, можно и не рассчитывать.

— Почему?

— Тренируете, — сказал я с усмешечкой, что самому показалась нехорошей, но убрать не успел, — без всякой математики.

Она вспыхнула, на щеках проступили красные пятна, глаза блеснули гневом.

— Дикие вы люди, — процедила она с презрением, — вам нравится, когда ценой невероятных усилий в шейпинге, фитнесе и просто гимнастике добиваемся тонкой талии, подтянутой попки и не даем опускаться сиськам, но морщитесь, что натренировали и письку с анусом!

— То другое, — сказал я недовольно, — письку вам всякие-разные тренировали.

— Нет, — возразила она, — мы сами их тренировали! С посторонней помощью, конечно. Мне кажется, лет пятьдесят назад ты бы еще искал девственницу, да?

Я отмахнулся:

— Не настолько старомоден. Хотя да, старомоден. Но только потому, что эта сторона жизни идет мимо, я от чтения новостной ленты кончаю. А когда получаю новенький гаджет, вот тут-то и оргазм… А ты?

Вопрос был неожиданным, я сам удивился, что спросил, только Алёна восприняла, словно так и надо, ответила серьезно и задумчиво:

— Я оргазм получаю достаточно легко… Даже во сне что-то приснится — оргазм, нате! Но когда что-то удается в работе, это выше всяких оргазмов. И длится это чувство, к счастью, дольше.

Я уточнил с вялым интересом:

— Сейчас, когда ты в курсе всех дел и у тебя рука на пульсе… сама пользуешься? Обычно хозяйки косметических салонов все пробуют на себе! В этом случае работники точно не схалтурят.

Она кивнула:

— Да, главный хирург предлагал мне разные варианты. Очень настойчиво.

— И что ты сделала?

Она прямо посмотрела мне в глаза и ответила со злым вызовом:

— Клитор увеличила.

— Ого, — сказал я с уважением. — Дожал он все-таки тебя? И как?

— На два размера, — отрезала она.

— Круто, — сказал я. — Мне казалось, что ты совершенно не поддаешься моде.

Она зловеще посмотрела мне в глаза.

— Мода ни при чем.

Я охнул:

— А что? Скажи, я никому не брякну.

— А чтобы, — сказала она раздельно и четко, — тебе удобнее было отсасывать! А то все чаще брякаешь глупости. Какое тебе дело до моего клитора?

Я виновато развел руками:

— Прости, только не заставляй меня делать это здесь и сейчас. С этими внезапно нахлынувшими свободами мы несколько заигрались. Вроде бы взрослые люди, но, когда запретные темы перестали быть запретными, только и слышишь о вагинах и клиторах!.. Самый смак пообсуждать громко и вслух в присутствии женщин, глядя им в глаза! А они, пугаясь своей отваги, громко рассказывают, где у них точки G, и даже показывают мужчинам в офисе.

Она покачала головой:

— Шеф, но ты не такой?

Я горько вздохнул:

— Да такой я, такой… Стыжусь, понимаю, что мальчишество, свобода подростка, впервые вырвавшегося из-под опеки взрослых, но это умом…

— Шеф… — протянула она пораженно.

Я выставил перед собой ладони.

— Такой период в обществе, Алёна. Не думаю, что будет длинный. Его надо пережить. Как только привыкнут, что показывать пилотку в обществе — ничего революционного, о такой ерунде забудут. Как уже давно не вздрагивают мужчины и женщины, нечаянно соприкоснувшись рукавами.

Она сказала угрюмо:

— Ладно, переживем. Тоже думаю, что такой ерунде слишком большое внимание.

Я сказал еще раз:

— Прости. Если что брякну, можешь, когда слишком уж зарвусь, заставить сосать! Что делать, если виноват…

Она широко улыбнулась, голос прозвучал вполне дружелюбно, хотя говорила с угрозой:

— Я найду способ, где подловить!

Тимур лучше всех освоил новинку OpenGL-3, теперь он исполнительный директор по 3D-engine, 3D-viewer’s, программам AutoLisp3 для создания 3D-ландшафтов и 3D-деревьев. Когда мы начинали, он сидел рядом с музыкантами и художниками и жаловался, что мешают работать, собирался увольняться, а теперь те и другие с комфортом в отдельных помещениях, а у него целый зал, где, не разгибая спин, трудятся семьдесят программистов.

Затем я заглянул к Василию Петровичу, у этого целая компания, лохматые по той моде, что никогда не исчезает у художников. В кресле хозяина развалился и щелкает пультиком Гулько, а на экране во всю стену перелистывается красочный журнал по пластической хирургии, что специализируется на модификации вагин. Начиная с обложки, на каждой странице красуются некие дивные бутоны цветов: пурпурные, яркие, похожие то на распускающиеся розы, то на орхидеи.

Вместе с Гулько на экран заинтересованно смотрят Роман, Скопа и Гертруда, хотя Гертруда тут своя, а Роман и Скопа какого хрена торчат у художников…

Я с порога прорычал:

— Когда нет кота, мыши пляшут на столе? Где Василий Петрович?

— Сейчас придет, — сообщил Гулько. — Вышел к Тимуру, тот ему видеокарту нового поколения обещал.

Я кивнул в сторону экрана:

— Это что еще такое? Сие чудовище на вагину и не похоже вовсе. Только людей пугать.

Гулько захохотал:

— Наконец-то поймал шефа!

— На чем? — спросил я.

— На отсталости! — заявил он громко. — Продвинутые сейчас вообще делают такое…

Я поинтересовался:

— Что, еще страшнее, чем эта штука?

— Страшнее или прекраснее, — сказал он победно, — зависит от точки зрения! Шеф, мне просто стыдно за твое невежество. Мы так быстро прогорим, если не будем идти в ногу со временем! Все ускоряется. Надо идти, не задумываясь!

Роман смотрел то на него, то на меня, спросил нерешительно:

— А что делают продвинутые?

Гулько захохотал:

— Интересно? Видишь, шеф, интерес двигает прогресс! Извини, что в рифму. Гертруда, не покажешь нам? Ты же следишь за новинками…

Гертруда слегка надула губки, щечки порозовели от повышенного мужского внимания, на меня бросила кокетливый взгляд.

— Я человек очень занятой, — сообщила она, — слежу не больше, чем другие, но времени нет…

Гулько сказал решительно:

— Не бреши! Я знаю, три месяца тому ты что-то там делала, меняла…

Она вскинула брови:

— Так то три месяца! За это время мода снова ушла вперед.

— Все равно покажи, — сказал Гулько настойчиво. — Шеф отстал не на три месяца, а на три года. Надо его вырвать из пучины невежества!

— Нет, — сказала она игриво и снова посмотрела на меня: — Я стесняюсь!

Гулько ахнул:

— И ты из диких времен? Что это за слово такое? Забудь! Наш шеф говорит, что нельзя, чтобы застенчивые девушки давали себя опередить незастенчивым и забрать себе лучших парней.