Города - Райман Джефф

Дородный, помятый, сверкающий очками редактор, когда его спрашивали, не злит ли его такое противоречие, неизменно восклицал:

— Ничуть! — Ну как такие банальные привилегии — или их отсутствие — могут принизить значимость литературной работы, которой мы занимаемся? «Космогонический вымысел» — главнейший под нашими солнцами писательский жанр. Да если понадобится, я буду продолжать свое дело хоть с Не Той Стороны Трекса.

Входя в приемную редакции «Зеркальных миров», Диего улыбнулся, вспомнив о своих прежних беседах с самоуверенным Компаунсом и предвкушая сегодняшний разговор. Каждый визит к этому несравненному редактору предвещал непредсказуемые радости и новые заказы.

Верная секретарша Компаунса — восседающая за столом в приемной чопорная, но ехидная старая дева по имени Виззи Лонгстрет, чьи волосы неизменно забраны в тугой пучок, — вроде бы не обращает внимания на вибрацию пола. Она помахала Диего карандашом жестом усталого стражника, благосклонно приветствующего гостя шпагой, и сказала:

— Там у него Фишль, но вы можете пройти. Я знаю, старик Пинни хочет видеть вас обоих как можно скорее, а если Уинни не прервать, то он будет отчитывать несчастного Фишля до обеда.

Лонгстрет была единственным существом во Вселенной, которое могло назвать Компаунса «Уинни» и не навлечь на себя пламя его гнева. Диего с улыбкой поблагодарил ее и прошел в кабинет.

Куфи Фишль примостился на краешке стула напротив демократично заваленного бумагами стола Компаунса. Озабоченный вид молодого писателя контрастировал с самоуверенным выражением багрового лица Компаунса. Одетый, несмотря на царившую в лишенном окон помещении августовскую жару, в свою фирменную куртку из клетчатой ткани-шотландки, Компаунс, распаляемый шумом станков внизу, вовсю распекал Фишля, выкладывая ему аргументы, логическая взаимосвязь которых не всегда была очевидной.

— Послушайте, Фишль, сейчас уже недостаточно принимать как данность тороидальные миры. В свое время это было новаторской находкой, но теперь мы должны выйти за рамки общепринятого здравого смысла. Вы никогда не задумывались над тем, что будет, если какой-то из миров примет форму листа Мёбиуса?

— Я, собственно говоря, не вижу…

— Черт возьми, да поймите, это же очевидно! — Компаунс оторвал полоску от листа рукописи какого-то незадачливого автора. — Если мы соединим концы этой ленточки — будем считать, что она представляет наш мир или какой-нибудь ему подобный, — то получим простой тор. Вполне возможно, это наиболее экономная энергетическая конфигурация нашего мира. Зверь Города кусает собственный хвост! Но для того, чтобы попасть в какую-либо точку на его поверхности, нам придется двигаться в двух пространственных измерениях. А если мы, прежде чем соединить концы, перекрутим ленту?

Компаунс действием проиллюстрировал свои слова и продемонстрировал готовый лист Мёбиуса.

— Поверхность планеты имеет одну сторону, нет ни наружной, ни внутренней составляющих. Представьте, что мы при передвижении здесь прибегнем к третьему измерению, спустимся в глубины этого мира, пройдем его насквозь и окажемся на другой, обитаемой стороне! Конечно, строго говоря, на той же самой стороне, но максимально удаленной от точки, из которой мы вышли! В сущности, мы получаем сжатие времени и пространства.

Какая-то искра засияла в воображении Фишля.

— Теперь до меня дошло! Сумасшедшая идея! И вы, конечно, удваиваете пригодное для обитания пространство, поскольку у вас не остается бесполезной внутренней поверхности цилиндра.

— Браво! Теперь идите домой, садитесь к пишущей машинке и перерабатывайте ваш «Город, ограниченный в пространстве». И приносите мне новый вариант, от которого в следующем месяце читатели слетят с катушек!

Фишль вышел из кабинета, окутанный облаками зарождающейся славы. Но еще до того, как он ушел, Компаунс выключил его из сферы своего внимания; он уже сердечно тискал руку Диего.

— Великий день, Петчен, великий день! Я подготовил состав «Миров для вопрошающих»; давайте сейчас его посмотрим, а потом пойдем к Пинни. Полагаю, вы согласитесь, что я подобрал лучшие ваши рассказы.

Диего просмотрел список. На мгновение он прикусил язык, а потом сказал:

— В основном я сделал бы такой же выбор. Есть только одно исключение — «Этические инженеры».

Компаунс вырвал у него лист.