Дом скорпиона - Фармер Нэнси

— Лови градины! — закричал Матт, но сквозь нестихающий грохот Чачо его вряд ли расслышал.

Матт ловил градины, отскакивающие от костей, и запихивал в рот. Потом пошел дождь, сильный, как из ведра. Матт раскрыл рот и принялся жадно пить. Во вспышках молнии он видел, что летучие мыши приникли к костям. По стенкам впадины с журчанием струились потоки воды.

Потом все закончилось. Ветер унес грозу к другому концу пустыни. Молнии стали реже и слабее, но вода по-прежнему стекала во впадину. Стараясь не делать резких движений, Матт снял рубашку и отжал ее себе в рот. Дождь немного оживил его, хотя, чтобы полностью восстановить силы, воды было явно недостаточно.

Небо стало почти черным.

— Пока хоть что-нибудь видно, надо определить направление к ближайшему краю,— окликнул Матт друга.— Я высвободил ноги. А ты?

Чачо не отвечал.

— Ты цел?! — Матта пронзила страшная мысль: вдруг Чачо во время грозы соскользнул на дно впадины?! — Чачо! Отзовись!

— Летучие мыши,— раздался слабый голос. Матт вздохнул с облегчением.

— Они тебя не тронут,— сказал он.

— Они по мне ползают,— простонал Чачо.

— По мне тоже.— Тут только Матт почувствовал, что с ног до головы облеплен крохотными существами.— Они... они просто хотят укрыться от дождя,— пробормотал он, надеясь, что это правда.— Вода затопила их гнезда. И наверное, они хотят согреться...

— Они ждут темноты,— упрямо возразил Чачо.— И тогда примутся сосать кровь.

— Не говори глупостей! — заорал Матт.— Они напуганы и замерзли!

Щекочущие прикосновения вселяли в него инстинктивный ужас. Далекая вспышка молнии выхватила из темноты крошечную тварюшку, приникшую к его груди.

У нее был плоский нос, уши как листики, а изо рта торчали тоненькие, острые как иголки зубы. Под кожистым крылом у нее сидел малыш. Это была мать, спасающая своего детеныша от потопа.

— Ты меня не укусишь? — спросил Матт у летучей мыши.

Он осторожно повернулся, застыл на месте, когда кости под ним зашевелились, и пополз, направляясь туда, где, по его мнению, лежал ближайший край. Летучая мышь повисела немного у него на груди, потом вспорхнула и скрылась в темноте.

Он будто плыл по причудливому грозному морю. При каждом движении вперед Матт немного проваливался вниз. Один раз тяжелая кость опустилась ему на спину, и он испугался, что застрянет: попросту не сможет двигаться и будет ждать смерти, будто муравей в янтаре. Но затем кости чуть-чуть переместились, и он смог поползти дальше.

Наконец, когда в яме стало совсем темно, его руки коснулись не кости, а скалы. Матт ухватился за выступ и медленно подтянулся. Ноги уперлись в камень. Он привалился к стене, задыхаясь от изнеможения. По склону стекала тоненькая струйка воды. Матт жадно приник к ней и стал лакать по-собачьи. Вода была холодная, чуть солоноватая. Чудесная на вкус!

— Чачо! — крикнул он.— Ползи на мой голос, и доберешься до края. Здесь есть вода.

Чачо не отвечал.

— Я буду все время говорить, чтобы ты знал, куда идти. И Матт принялся рассказывать о своем детстве, опуская только те места, которые было слишком трудно объяснить. Он рассказал о квартире Селии, о прогулках по горам с Тэмом Лином. Описал бараки идиойдов и опиумные поля вокруг них. Матт не знал, слышит ли его Чачо. Может быть, он лежит без сознания. Или летучие мыши в самом деле выпили у него всю кровь...

Только к середине ночи Матт выкарабкался на край впадины и без сил рухнул на мокрую землю. Шевелиться не было сил. Вся энергия, толкавшая его к свободе, испарилась. Он лежал на боку, наполовину погрузив лицо в жидкую грязь. Он не смог бы подняться, даже если бы пришел Хорхе с целым войском хранителей.

Матт то погружался в забытье, то снова приходил в себя. Очнувшись, он услышал из впадины какой-то шум. Прислушался, недоумевая, какое животное может издавать такие звуки, и тут до него дошло: это храпит Чачо. Его друг попросту уснул. Пусть он еще в яме, зато он жив. Летучие мыши все-таки не выпили у него кровь!

34

Креветочный комбайн

Когда Матт поднялся на ноги — чтобы сберечь жалкие крохи тепла, еще остававшиеся в теле, он всю ночь пролежал, свернувшись клубочком,— небо было темно-синим, а грязь подернулась тонкой пеленой инея. Студеный ветер покрыл рябью мелкие лужицы, разбросанные по пустыне. На востоке пламенела желто-розовая заря.

Еще никогда в жизни Матту не было так холодно. Зубы выбивали отчаянную дробь, тело словно превратилось в один большой сгусток гусиной кожи. В разгорающемся свете он разглядел, что, путешествуя по костяной яме, изорвал в клочья одежду. Руки и ноги были поцарапаны. В ходе отчаянной битвы за жизнь он не замечал мелких порезов, но теперь все тело мучительно ныло.