Дом скорпиона - Фармер Нэнси

— Помнишь, я как-то сказала, что Эль-Патрон никогда ничего не выпускает из своих рук? — начала Селия. Матт кивнул.— А Тэм Лин часто говорил, что вещи — и люди,— попавшие к Эль-Патрону, оказываются все равно что в драконьих закромах.

«Часто говорил»,— с содроганием повторил про себя Матт. Что это значит?!

— Вот почему он не дал Фелисии убежать, вот почему держал около себя Тома, хотя терпеть не мог этого мальчишку. Мы все принадлежали ему — Алакраны, телохранители, врачи, Тэм Лин, я и ты. Ты — больше всего.

38

Обитель вечности

Селия начала рассказ. Если она замолкала, Простак Дональд подхватывал нить и продолжал повествование, отстукивая текст на своем компьютере. А иногда и мистер Ортега вставлял пару слов.

Матт слушал и вспоминал свой последний вечер в Опиуме. Пока он, Матт, лежал в оазисе и любовался на звезды, Тэма Лина и всех, кто был в доме, созвали на отпевание Эль-Патрона. Отсутствовала только Селия, потому что ее, по всеобщему мнению, превратили в идиойда. Мистер Ортега не пришел, так как по причине глухоты попросту не знал о случившемся. В последние годы он жил настолько тихо, что о нем никто и не вспомнил.

В сгущающихся сумерках фермерский патруль выстроился в шеренгу. Шесть телохранителей, в том числе Тэм Лин и Простак Дональд, вынесли гроб и медленно понесли его в пустыню позади мавзолея. Самого Эль-Патрона с легкостью мог бы поднять и один человек, но гроб был богато инкрустирован золотом, так что его с трудом тащили шестеро.

Они медленно вышагивали вдоль шеренги, а хор маль-чиков-идиойдов исполнял арию из «Мадам Баттерфляй»^[25]. Это был один из любимых фрагментов Эль-Патрона, и голоса идиойдов звучали тоненько и нежно.

— Я слышала это из конюшни.— Селия промокнула глаза полотенцем.— Он был злой человек, но от такой музыки прямо сердце разрывалось.

В земле отворилась дверь. Пологий пандус уходил вниз — в огромный подземный зал, озаренный светом тысяч свечей. И это было только первое из анфилады многочисленных хранилищ, протянувшихся под землей. Простак Дональд сказал, что не знает, сколько там всего потайных камер.

«Гроб был просто чудо»,— написал телохранитель на компьютере.

Массивную золотую крышку украшало изображение Эль-Патрона — совсем как на саркофагах египетских фараонов. На этом портрете Эль-Патрону было двадцать пять лет.

«Его и не узнать было, разве только по тому,— на этом месте Простак Дональд поднял глаза,— что он очень походил на Матта».

У Матта по спине побежали мурашки.

«Мы спустились в сокровищницу,— печатал телохранитель дальше.— Она вся была усыпана золотыми монетами. По ним приходилось ступать, как по песку на пляже. Кое-кто из телохранителей черпал монеты горстями и украдкой прятал в карманы. Священник прочитал заупокойную молитву. Потом идиойдов и фермерский патруль отослали прочь. Наступило время всенощного бдения над гробом».

— Это всего лишь приличное название для праздничной попойки,— перебил его мистер Ортега, внимательно следящий за экраном компьютера.— Собравшимся полагается восхвалять жизнь покойного — в данном случае восемь его жизней. Тебе, Матт, суждено было стать девятой.

Матт зябко поежился.

«Гости были в прекрасном настроении, еды было вдоволь, вино лилось рекой,— писал Простак Дональд.— Все только и говорили, каким старым стервятником был Эль-Патрон и как хорошо, что он наконец помер».

Так прошло несколько часов. Потом Тэм Лин принес особое вино, которое было разлито в тот год, когда Эль-Патрон родился. Оно лежало в заплесневелом ящике, опутанном паутиной, и было запечатано сургучом со знаком скорпиона — личной печатью семейства Алакран.

— Эль-Патрон припасал его для своего стопятидесятилетия,— торжественно провозгласил мистер Алакран.— А если не доживет, приказал подать это вино на похоронах. Предлагаю выпить в честь кончины старого стервятника!

— Правильно! Правильно! — закричали гости. Стивен открыл первую бутылку и понюхал пробку.

— Как будто отворилась дверь на небеса,— заявил он.

— Тогда эти свиньи недостойны его вкушать! — завопил Том.

Все покатились со смеху. Пошли по кругу хрустальные бокалы. Мистер Алакран сказал, что все обязаны дружно выпить за упокой души Эль-Патрона и потом разбить бокалы о гроб.

«Я взял бокал,— писал Простак Дональд,— но Тэм Лин подошел ко мне и шепнул: "Не пей, парень. Чует мое сердце, с этим вином что-то неладно". Вот я и не стал пить.