Мумия - Райс Энн

– Я же велел тебе убираться отсюда.

Он слышал, как Генри налил в чашку кофе – ему-то спешить было некуда. Маленькое закрытое помещение наполнилось кофейным ароматом.

– Лоуренс уселся на походный стульчик и снова приложил ко лбу носовой платок. Целые сутки без сна. Наверное, ему следует отдохнуть.

– Выпей кофе, дядя Лоуренс, – сказал Генри. – Я тебе налил. – Он протянул полную чашку. – На улице тебя ждут. А ты очень устал.

– Вот идиот, – прошептал Лоуренс. – Ушел бы ты отсюда.

Генри поставил перед ним чашку, прямо рядом с днев­ником.

– Осторожно! Папирус бесценен.

Кофе выглядел соблазнительно, несмотря на то что его подал Генри. Лоуренс поднял чашку, сделал большой глоток и закрыл глаза.

Что он увидел в тот момент, когда отнимал чашку от губ? Мумию, раздувавшуюся в солнечных лучах? Не может быть. От внезапного жжения в горле все расплылось у него перед глазами. Казалось, горло сжимается. Он не мог ни говорить, ни дышать.

Лоуренс попытался встать; он смотрел на Генри и внезапно почувствовал запах, идущий от чашки, которую все еще держал в трясущихся руках. Запах горького миндаля. Это был яд. Чашка падала; словно в тумане, Лоуренс услышал, как она ударилась о каменный пол.

– О господи! Ублюдок!

Он падал, протянув руки к племяннику, который стоял с мрачной усмешкой на белом лице и равнодушно смотрел на него, будто не происходило ничего ужасного, будто Лоуренс не умирал.

Его тело забилось в агонии. Сделав усилие, он обернулся. Последнее, что он увидел, была мумия в дразнящем солнечном свете. Последнее, что он почувствовал, был песок на полу, в который уткнулось его горящее лицо.

Генри Стратфорд долго стоял неподвижно. Он смотрел вниз, на тело своего дяди – словно не верил тому, что ви­дел. Кто-то другой это сделал. Кто-то другой проникся его разочарованием и расстройством и воплотил в жизнь его ужасный план. Кто-то другой опустил серебряную кофейную ложечку в старинный кувшин с ядом и влил яд в чашку Лоуренса.

Все замерло – даже пыль в солнечных лучах. Казалось, что крошечные пылинки растворились в горячем воздухе. Только слышался слабенький звук; что-то похожее на сердцебиение.

Игра воображения. Через это надо пройти. Надо совладать с руками, чтобы они перестали дрожать, надо удержать крик, готовый сорваться с трясущихся губ. Потому что если он закричит – этот крик уже не унять.

Я убил его. Я его отравил.

Теперь моему плану ничто не помешает – устранено самое главное, самое страшное препятствие.

Наклониться, пощупать пульс. Да, он мертв. Умер.

– Генри выпрямился, поборов внезапный приступ тошноты и быстро вытащил из портфеля несколько бумаг. Окунул перо в чернила и аккуратно, четко вывел на бумагах имя Лоуренса Стратфорда, как уже делал несколько раз в прошлом – на менее важных документах.

Его рука отвратительно дрожала, но так даже лучше. Более похоже на почерк дяди. Подпись получилась превосходно.

Генри положил ручку на место и постоял немного с закрытыми глазами, стараясь успокоиться и думать только одно: «Дело сделано».

Внезапно странная мысль пронзила его – он мог бы все переиграть. Это был лишь порыв; он может повернуть время назад, и его дядя оживет. Ведь это не должно было случиться! Яд… кофе… Лоуренс мертв.

Потом к нему пришло воспоминание – чистое, яркое, приятное – о том дне двадцать один год назад, когда родилась его кузина Джулия. Его дядя и он сам сидели вдвоем в гостиной. Его дядя Лоуренс, которого он любил больше, чем родного отца.

– Я хочу, чтобы ты знал, что ты всегда будешь моим любимым племянником…

Господи, неужели он сходит с ума? На мгновение он позабыл, где находится. Он готов был поклясться, что в комнате есть еще кто-то. Но кто?

Эта штуковина в футляре для мумий. Не надо смотреть на нее. Это вроде как свидетель. Надо думать о деле.

Бумаги подписаны; акции можно продать; теперь у Джулии будут все основания выйти замуж за этого тупицу Алекса Саварелла. А у отца Генри будут все основания полностью завладеть капиталами «Стратфорд шиппинг».

Да. Да. Но что делать сейчас? Он снова посмотрел на письменный стол. Все как и было. Шесть блестящих золотом монет Клеопатры. Ах да, надо взять хоть одну. Генри проворно опустил монету в карман. Кровь прилила к лицу, разгорячив его. Да, монета может принести удачу. Надо спрятать ее в пачку сигарет. Вынесет – никто не заметит. Отлично.

Теперь немедленно уходить отсюда. Нет, он ничего не соображает. Он так и не смог успокоить сердцебиение.