Вампир Лестат - Райс Энн

В течение нескольких часов, однако, я делал все, что мне хотелось, притворяясь, что нет ни кладбища Невинных мучеников, ни общества вампиров в его подземных склепах, что Ники все еще жив и находится в безопасности. Я охотился в Тюильри, на бульварах и воображал, что весь Париж принадлежит мне.

Однако я все время прислушивался, нет ли кого поблизости, и не переставал думать о старой королеве. Я обнаружил их присутствие, когда меньше всего этого ожидал, – на бульваре Тамплиеров, возле театра Рено.

Странно, что вампиры осмелились появиться в местах света, как они называли их. Однако я твердо знал, что несколько из них прячутся позади театра. На этот раз от них исходила не злоба, а только отчаянное возбуждение. Почувствовав, что я совсем рядом, они пришли в неописуемое волнение.

Потом я увидел лицо темноглазой женщины-вампира со спутанными, как у ведьмы, волосами. Она выглядывала из аллеи, на которую выходила задняя дверь театра, и манила меня рукой.

Несколько минут я скакал взад и вперед по аллее. На бульваре царила обычная для весеннего вечера суета: один за другим катились экипажи, между которыми сновали толпы пешеходов; двери ярко освещенных театров были распахнуты настежь, приглашая на представления публику, а прямо на тротуарах выступали сотни уличных музыкантов, жонглеров и акробатов. Стоит ли мне покинуть все это ради разговора со столь странными существами? Я прислушался. Их было четверо. Они были в ужасе. И они ждали меня с отчаянной надеждой.

Ладно. Я повернул лошадь и въехал в темную аллею. Они с нетерпением поджидали меня чуть дальше, сбившись в кучку возле каменной стены.

Больше всего меня удивило присутствие среди них сероглазого мальчика. На лице его было написано недоумение. За спиной у него стоял высокий худой мужчина-вампир, к которому прижималась миловидная женщина, – оба были замотаны в лохмотья и походили на прокаженных. Заговорила со мной та самая темноглазая красотка, которая смеялась на ступенях лестницы, ведущей в подземный склеп кладбища Невинных мучеников.

– Ты должен помочь нам! – шепотом воскликнула она.

– Разве? – откликнулся я, пытаясь успокоить кобылу, которой явно было не по душе их общество. – И с какой это стати я должен вам помогать?

– Он уничтожает нашу общину, – ответила она.

– Уничтожает всех нас… – не глядя на меня, произнес мальчик.

Он стоял, упершись взглядом в камни мостовой, и я сумел поймать и увидеть те мысленные картины, которые он мне посылал: горящий посреди склепа погребальный костер и Арман, силой заставляющий своих подданных бросаться в огонь.

Я постарался избавиться от видения, но теперь все они посылали мне страшные образы. Темноглазая женщина пристально смотрела мне прямо в глаза, заставляя меня увидеть все еще яснее: Арман, размахивающий обугленным куском бревна, подталкивающий им в огонь своих вампиров и бьющий тех, кто пытался выскочить обратно.

– Господи! – воскликнул я. – Но ведь вас же было не меньше дюжины! Неужели вы не могли оказать сопротивление?

– Мы вступили в борьбу и потому сейчас находимся здесь, – ответила женщина. – Он сжег сразу шестерых, остальным удалось сбежать. Мы были в ужасе и днем укрывались в самых немыслимых местах. Нам никогда не приходилось делать это раньше. Мы спали только в своих могилах. Не знали, что будет с нами дальше. А когда проснулись, он был уже там. Ему удалось уничтожить еще двоих. Остались только мы. Он вскрыл даже самые глубокие склепы и сжег тех, которые были обречены страдать там от голода. Завалил землей проходы к постоянному месту нашего сбора.

Мальчик медленно поднял голову.

– Это ты во всем виноват, – сказал он. – Это ты привел всех нас к гибели.

Женщина выступила вперед.

– Ты обязан нам помочь, – вновь заговорила она. – Ты должен создать новое общество и научить нас жить так, как живешь ты.

– А что с великой старой королевой? – спросил я.

– С нее все и началось, – сердито буркнул мальчик. – Она сама бросилась в костер. Сказала, что хочет присоединиться к Магнусу и отправляется к нему. Она смеялась. Вот после этого он и загнал остальных в огонь, тогда как мы убежали.

Я опустил голову. Все. Она ушла. Ее больше нет! И с нею ушло все, что она видела и знала. Остался лишь невежественный мальчишка. Озлобленный, жаждущий мести ребенок, безоговорочно верящий в то, что она сама считала неправильным и ошибочным.

– Ты не можешь не помочь нам, – промолвила темноглазая женщина. – Понимаешь, как глава нашего общества он имеет право уничтожать всех, кто слаб и не способен выжить самостоятельно.