Сумерки - Кунц Дин

Еще чувствовала телесную связь с миром – запах горящих свечей, массивное дубовое кресло, шорох и шепот одного из апостолов, но постепенно все исчезало. Она неслась дальше, все быстрее и быстрее, сквозь испещренную пятнами света пустоту, быстрее, с ужасающей, вызывающей тошноту скоростью...

И внезапный покой.

Она оказалась в глубинах мира духов, подобно астероиду в бескрайних просторах Вселенной. Уже не слышала, не видела, не воспринимала мир, который оставила.

В бесконечной ночи сновали красноватые тени, быстро и медленно, целенаправленно и беспорядочно выполняя священную миссию, которую Грейс еще не понимала.

Грейс думала о мальчике, Джое Скавелло. Знала, кем он был и что он должен умереть. Но не знала, пришло ли время покончить с ним. Она совершила путешествие в мир духов с единственной целью – выяснить, что делать с мальчиком и когда. Надеялась, что ей прикажут убить его.

Ей так хотелось убить его.

Два глотка виски, похоже, подействовали на Кристину Скавелло немного успокаивающе. Она откинулась в кресле, разомкнув руки, но все еще в напряжении и заметно дрожа.

Чарли все так же сидел на краешке своего стола, касаясь одной ногой пола.

– По крайней мере до тех пор, пока мы не узнаем, кто эта женщина и с кем еще мы имеем дело, я думаю, с Джоем круглосуточно должны находиться два вооруженных телохранителя.

– Хорошо, я согласна.

– Он ходит в школу?

– В подготовительную группу. В школу он пойдет осенью.

– Придется подержать его дома, пока все не утрясется.

– Это так просто не утрясется, – в ее голосе было раздражение.

– Ну, разумеется, я не имел в виду, что мы собираемся отсиживаться. Я хотел сказать, что он не будет посещать занятия, пока мы не положим конец этой истории.

– Достаточно ли двух охранников?

– На самом деле их будет шестеро. Они будут работать парами по восемь часов.

– И все же в смену будет всего два человека, и я...

– Двоих достаточно. У них хорошая подготовка. Однако это может оказаться довольно дорого. Если...

– Я могу позволить себе это, – оборвала она Гаррисона.

– Мой секретарь даст вам расценки...

– Сколько бы ни было. Я в состоянии оплатить...

– А что ваш муж?

– А что муж?

– Ну, что он обо всем этом думает?

– У меня нет мужа.

– О, прошу извинить меня, если я...

– Я не нуждаюсь в участии. Я не вдова, как, впрочем, и не разведенная. – Она говорила с прямолинейностью, которую он подметил в ней еще раньше; его подкупало ее нежелание уклоняться от ответа. – Я никогда не была замужем.

– Понимаю.

Хотя Чарли мог поклясться, что в голосе его не было ни тени неодобрения, Кристина точно окаменела, как будто он оскорбил ее. Он вздрогнул, когда она с неожиданным и необъяснимым гневом, сдержанно и в то же время металлически твердо произнесла:

– Что вы хотите сказать? Что вы должны убедиться в моральной чистоте клиента, прежде чем взяться за его дело?

Эта внезапно произошедшая в ней перемена поразила его; он растерянно уставился на нее, не зная, что сказать.

– Ну, разумеется, нет! Я только...

– Потому что я не собираюсь сидеть перед вами в качестве уголовника на скамье... – Подождите, подождите. Что случилось? А? Что я такого сказал? Боже мой, какое мне дело до того, были вы замужем или нет?

– Прекрасно. Я рада, что ошиблась. Итак, вы намерены выследить эту старуху?

Как пышет жаром от тлеющих углей, так от Кристины все еще исходили волны гнева.

Чарли не мог понять, почему признание в том, что у ее ребенка нет законного отца, сопровождалось у Кристины такой болезненной реакцией. Конечно, ей не повезло; она, возможно, хотела, чтобы все сложилось по-другому.

Но общество уже давно не считает это позорным. Она же вела себя так, будто жила в сороковые, а не в восьмидесятые годы.

– Правда, – подтвердил он. – Мне действительно безразлично.

– Великолепно. У вас передовые взгляды – это похвально. Если б это зависело от меня, вы бы получили Нобелевскую премию за человеколюбие. А теперь не сменить ли нам тему?

Что-то здесь не так, думал он. Его только радовало, что" у нее не было мужа. Разве она не чувствует его интереса к ней? Неужели это не заметно за его профессиональной манерой держаться? Неужели она не видит, что он попался? Ведь у большинства женщин на это особое чутье.

– Если я вас не устраиваю, я могу передать ваше дело одному из моих помощников...

– Да нет же, я...

– Это способные люди, на них можно положиться.

Но уверяю вас – у меня и в мыслях не было унизить вас, или посмеяться над вами, или.., что вы там еще про меня подумали. В конце концов, я не тот полицейский, что был у вас утром и промывал вам мозги насчет вашего лексикона.

– Полицейский Уилфорд.

– Так вот, я не Уилфорд. Я проще. Ну что, мир?

Она мгновение колебалась, потом кивнула. Ее скованность прошла. Гнев испарился, уступив место смущению.

– Извините, что накричала на вас, мистер Гаррисон...

– Зовите меня Чарли. Можете кричать на меня, когда вам вздумается, – он улыбнулся. – Все же нам есть смысл поговорить об отце Джоя, поскольку может оказаться, что он каким-то образом связан с происшедшим.

– С этой старухой?

– Возможно.

– Сомневаюсь.

– Может быть, он добивается опекунства.

– Тогда почему просто не прийти и не поговорить?

Чарли пожал плечами:

– Люди не всегда подходят к решению проблем с позиций здравого смысла Она покачала головой:

– Нет, это не его отец. Насколько я знаю, он даже не подозревает о существовании Джоя. И кроме того, женщина говорила, что Джой должен умереть.

– Все-таки я считаю, следует учесть такую возможность и поговорить об отце Джоя, даже если это причиняет вам боль. Мы должны проверить все возможные версии.

Она согласно кивнула:

– Дело в том.., когда я забеременела, для моей матери, Эвелин, это было страшным потрясением. Она многого ожидала от меня... Она заставила меня чувствовать себя виноватой, казниться этой своей виной, – Кристина тяжело вздохнула. – И мне кажется, из-за того, что мать так обращалась со мной, я до сих пор чересчур болезненно воспринимаю все, что касается рождения Джоя.

– Понимаю.

– Нет. Вы не можете понять этого.

Он внимательно слушал. Он был благодарным слушателем. Это составляло часть его работы. Кристина продолжала:

– Моя мать... Эвелин.., не любит Джоя. Не желает иметь с ним ничего общего. Она вменяет ему в вину его незаконнорожденность. Иногда обращается с ним так, словно он грешен, порочен или что-нибудь в этом роде.

Это низко, это извращение, в этом нет никакого смысла, но это так похоже на мою мать – в том, что моя жизнь не сложилась так, как она хотела, обвинить Джоя.