Вампир Лестат - Райс Энн

Мне было смешно слышать, как они мешают архаичные слова и обороты с вполне современной американской лексикой. Интересно, как выглядят современные вампиры? Отразилась ли как-то на их воспитании и поведении принадлежность к сонму бессмертных? Есть ли у них определенный стиль и манеры? Живут ли они в общинах или носятся по всему миру на огромных черных мотоциклах, как это нравится делать мне?

Возбуждение во мне продолжало расти, и я никак не мог с ним справиться. Пока я ехал сквозь ночь под вырывающиеся из радиоприемника звуки нашей собственной музыки, я чувствовал, как в душе у меня поднимается вполне человеческий восторг.

Я мечтал о предстоящем выступлении и с нетерпением ожидал его, ничуть не отличаясь от моих смертных друзей – Таф Куки, Алекса и Ларри.

После невыносимо тяжелой и утомительной работы над пластинками и фильмами я хотел, чтобы нас увидели и наши голоса зазвучали перед ликующей и беснующейся от восторга толпой. Иногда, когда мне было особенно грустно, я отчетливо вспоминал уже давно прошедшие вечера в театре Рено. И на память мне приходили, казалось бы, странные детали: запах белого грима, который я тщательно накладывал на лицо, аромат пудры, а иногда самый волнующий, наверное, момент – последний миг, перед тем как переступить черту, отделяющую меня от ярко освещенной огнями рампы сцены.

Да, все возвращается на круги своя, и, если мои поступки вызовут гнев Мариуса, если приведут его в ярость, что ж, я это вполне заслужил.

Сан-Франциско очаровал и покорил меня. Мне было нетрудно представить живущего здесь Луи. Этот город с мрачноватыми, выкрашенными в разные цвета особняками и многоквартирными домами, тесно стоящими бок о бок вдоль узких и темных улиц, чем-то напоминал мне Венецию. Трудно было устоять перед прелестью вспыхивающих над вершинами холмов и долиной огней, перед красотой и величественной дикостью небоскребов, словно невиданный, сказочный лес вырастающих из моря тумана.

Каждый раз, возвращаясь на исходе ночи в Кармел-вэлли, я вытаскивал из машины целый мешок почты, которую нам пересылали из Нового Орлеана в Монтерей. И каждый раз я тщательно просматривал ее в поисках каких-нибудь посланий от вампиров, пытаясь обнаружить характерное для них старомодное написание букв, которое иногда, если они были в ярости и не пытались скрыть свои сверхъестественные способности, могло произвести впечатление готического шрифта. Однако ничего, кроме восторженных посланий наших преданных смертных поклонников, мне не попадалось.

«Дорогой Лестат! Мы с моей подругой Шерил очень любим тебя, но никак не можем достать билеты на твой концерт в Сан-Франциско. А ведь мы отстояли в очереди целых шесть часов! Пожалуйста, пришли нам два билета. Мы согласны стать твоими жертвами и отдать тебе свою кровь».

Наступила наша последняя перед концертом в Сан-Франциско ночь. Было около трех часов.

Прохладный зеленый рай под названием Кармел-вэлли погрузился в сон. Я дремал в своей просторной «берлоге» со стеклянной стеной и предавался мыслям и мечтам о Мариусе. Мариус разговаривал со мной во сне:

– Почему ты пошел на такой риск? Ведь он грозит тебе местью с моей стороны.

– Потому что ты отвернулся от меня, – отвечал я.

– Это еще не достаточная причина. Ты поступаешь необдуманно. Тебе захотелось все разрушить?

– Я хочу повлиять на ход событий, хочу, чтобы хоть что-нибудь произошло!

Я так громко выкрикнул эти слова во сне, что даже проснулся и вспомнил, что нахожусь в своем доме в Кармел-вэлли. Да, это был лишь сон, зыбкий и непрочный сон, как у смертных.

И все же что-то… что-то еще… какая-то «трансмиссия», как будто заблудившаяся радиоволна попала не на свою частоту… и голос… голос, обращенный ко мне:

– Опасность! Опасность грозит всем нам!

И потом буквально на доли секунды перед моими глазами возникло видение. Снег. Лед. Завывание ветра. Осколки стекла на каменном полу.

– Опасность, Лестат! Опасность!

Я проснулся.

И обнаружил, что уже не лежу на кушетке, а стою перед стеклянными дверями. Я больше ничего не слышал, ничего не видел, кроме туманных силуэтов холмов и черной громады вертолета, гигантской мухой парящего над квадратной бетонной площадкой.

Я прислушивался изо всех сил – так напряженно, что даже вспотел. Однако никаких «трансмиссий» больше не уловил. Исчезли и видения.

И вдруг меня как током поразило внезапно возникшее ощущение чьего-то присутствия. Я услышал едва уловимые звуки.