Дети вампира - Калогридис Джинн

Герда остановилась на пороге. Как и позавчера, на ней была только шелковая ночная сорочка. Но сегодня ее темные волосы свободно струились по плечам и груди, доходя почти до талии. Некоторое время мы разглядывали друг друга, будто заговорщики, затем Герда сказала:

– Я услышала шум и решила взглянуть, не вернулся ли Абрахам.

Выпитый портвейн придал мне смелости. Я выдержал ее взгляд и ответил:

– Мы оба знаем, что он вернется еще не скоро.

Моя прямота насторожила Герду. Она отвела глаза. Сейчас Герда напоминала мне загнанного в угол зверя, готового обороняться. Мне даже показалось, что она готова ударить меня. Но я ошибся. Герда расправила плечи и тихо сказала:

– В этом кресле ты похож на своего отца. Он был поистине замечательным человеком.

Я покачал головой.

– Я бы очень хотел быть таким, как он. И как Брам.

Герда приблизилась ко мне. В ее голосе звучала непоколебимая внутренняя убежденность.

– Ты ничем не хуже их, и тебе не надо быть ни на кого похожим. Ты лучше, чем они все!

– Нет, Герда Я – ужасный человек. Моя радость обернется страданиями для тех, кто мне дорог.

Она молчала. Затем едва слышно (я с трудом разбирал слова) она прошептала:

– Тогда, Стефан, я тоже – ужасный человек.

В ее взгляде было столько муки, что я не выдержал и заплакал. Горе утраты усугублялось невозможностью нашего с Гердой счастья.

Герда потянулась ко мне. Мы обнялись, но как брат с сестрой, без страсти. Она стала гладить меня по волосам, приговаривая:

– Ну не надо так. Успокойся.

Герда всегда говорила эти слова, утешая расплакавшегося маленького Яна.

Мне стыдно описывать то, что произошло потом... Выпитое вино? Острота горя? Близость ее тела? Не берусь гадать, что именно послужило толчком, сломавшим во мне последние преграды. Но мои губы прижались к белой щеке Герды, потом скользнули к шее, оттуда еще ниже. Теперь мною двигала прорвавшаяся страсть, и я, дрожа от возбуждения, набросился на жену своего брата, словно голодный – на корку хлеба. Шелковая ночная сорочка чудесным образом распахнулась и упала вниз, обнажив тело Герды.

Она прижалась спиной к теплой стене у камина. Обезумев от желания, я овладел Гердой. Или это она овладела мной? В тот момент она была львицей, богиней, полной огня и неистового желания. Без капли стыда она отдалась мне. Зубы и ногти Герды впились мне в плечо. Трудно поверить, чтобы в хрупкой женщине оказалось столько силы. Никогда еще я не испытывал такого ликования, как сейчас; ни в одной церкви я не подходил столь близко к ощущению чего-то непостижимого и неземного. Я вдруг понял: это не я, а мир сошел с ума, если любовный экстаз считается грехом.

Если рай действительно существует, я находился у самых его врат. Разве можно называть злом слияние двух душ, искренне любящих друг друга?

Наше соитие было молчаливым и стремительным. Мое возбуждение достигло высшей точки; я выплеснул в нее семя и мгновенно ослаб. Герда тут же высвободилась из моих объятий и побежала наверх. У меня подкашивались ноги. Держась за стену, я опустился на колени.

Мысли путались. Я верил и не верил в случившееся. Я пытался встать. Мне хотелось броситься вслед за Гердой, сказать ей о своей любви и услышать ее ответные слова Я чувствовал сильнейшую потребность просто быть рядом с нею.

Но не успел я встать, как громко хлопнула входная дверь и в передней послышались знакомые шаги. Вернулся Брам. Я кое-как застегнул на себе одежду и пригладил разлохмаченные волосы. Спрятавшись в дальнем темном углу, я всеми силами пытался утихомирить дыхание и молил небеса, чтобы Брам не зашел в гостиную.

Мои молитвы были услышаны – Брам направился на кухню. Я взлетел по лестнице и скрылся у себя в комнате.

Если бы не следы на плече, я бы счел случившееся хмельным сном или визитом инкуба^[7]. Но на моем теле остался запах Герды (я не могу себя заставить его смыть), а исцарапанное плечо – зримое доказательство ее страсти.

Что теперь делать? Скоро наступит утро. Что возобладает во мне? Раскаяние или томительное ожидание новой встречи?Стану ли я делать вид, будто ничего не было, и подвергать себя ежедневным пыткам? Или постараюсь вновь встретиться с нею? Даже сейчас при мысли о Герде во мне вспыхивает огонь страсти. Я воображаю, как на цыпочках подкрадываюсь к двери их супружеской спальни, осторожно захожу внутрь и вижу крепко спящего Брама и ее – лежащую и ждущую меня...