Дорожные работы - Кинг Стивен

— Да. Причем фильмы присылают — один лучше другого.

— Что ж, здорово. — Чуть поколебавшись, он прибавил: — Извините, Винни, но в чем заключается ваша роль, если фильмы для показа отбирают они сами?

— Как в чем? — удивился Винни. — Я всеми финансовыми вопросами заправляю. И остальными делами. Между прочим, при правильном обращении один кондитерский киоск может отработать стоимость проката фильма. Представляете? Да и вообще дел хватает. — Он горделиво приосанился. — Аренда, порядок, пожарная безопасность и прочее. Шарон на седьмом небе — она ведь у меня страстная киноманка. От Пола Ньюмена и Клинта Иствуда просто тает. А мне это дело по душе, потому что вместо девяти тысяч я теперь одиннадцать с половиной получаю.

Он смерил Винни угрюмым взглядом, не зная, стоит ли высказать то, что он думает по этому поводу. Вот, значит, как вознаградил его Орднер. То ли тридцать сребреников вручил, то ли кость кинул. Молодец, песик, вот тебе за службу!

— Уходите оттуда, Винни, — сказал он. — Как можно скорее. Пока не поздно.

— Что вы сказали, Барт? — вытаращился Винни.

— Знаете, Винни, кто такой «верблюд»?

— Ну да, животное такое голенастое, с длинной шеей. Корабль пустыни. Плюется еще.

— Нет, Винни, это не животное.

— Тогда не знаю, Барт. Разве что это еще на идиш что-то означает.

— Нет, Винни, это профессиональный жаргон. Верблюдами называют мальчиков на побегушках, которые горбатятся на хозяина. Эй, верблюд, сгоняй за кофе! Вытряхни пепельницу! Слетай за сандвичами! Верблюд.

— Что вы имеете в виду, Барт? Я ведь…

— Я имею в виду, что Стив Орднер наверняка поднял ваш вопрос перед советом директоров. Послушайте, ребята, мы должны как-то вознаградить Винни Мейсона. Это ведь он заложил Барта Доуса; заблаговременно предупредил, что тот собирается обвести нас вокруг пальца. Сам-то он, конечно, справиться с Доусом не мог, но ведь с него и взятки гладки. Хотите знать почему, Винни?

Винни смотрел на него с нескрываемой обидой.

— Больше я вам задницу подтирать не собираюсь, Барт. И вы это знаете.

Он посмотрел на Винни с сочувствием.

— А я и не собираюсь на вас гадить, Винни. Мне, откровенно говоря, вообще на вас наплевать. Жаль только, ведь вы еще так молоды. Обидно смотреть, что вы в такое дерьмо вляпались. У простого мусорщика работа и то ответственнее, чем у вас. Да и перспективнее. Что от вас зависит? Следить, чтобы запас бумажных стаканчиков не истощался. Чтобы в сортирах бумаги хватало. И все. Причем Орднер проследит, чтобы все дальнейшие пути были для вас перекрыты. Пока вы работаете на их корпорацию, по меньшей мере.

Если Винни и предвкушал встречу Рождества, то после слов Доуса радужного настроения у него как не бывало. Глаза его затуманились, а пальцы судорожно стиснули свертки. Как будто он только что вышел из дома, готовый мчать к девушке на свидание, и вдруг обнаружил, что все четыре колеса на его новеньком спортивном автомобиле проколоты и спущены. А ведь он меня не слушает. Я бы мог проиграть ему магнитофонные записи, а он и тогда не поверил бы.

— Как бы то ни было, вы честно выполнили свой служебный долг, — сказал он. — Не знаю, что сейчас обо мне говорят, но…

— О вас одно говорят, Барт, — перебил его Винни. Голос у него был обиженный и даже озлобленный. — Что вы вконец спятили…

— Что ж, возможно. Как бы то ни было, вы оказались правы. Но, с другой стороны, вы дали маху. Опростоволосились. Лавры Иуды не давали вам спать. Предателям и холуям важных постов не доверяют даже в том случае, если корпорация пострадала бы из-за вашего молчания. Ведь эти парни с сорокового этажа, Винни, — они вроде врачей. Они не любят стукачей. Представляете, что случится, если санитары начнут на каждом углу трепать, что врач запорол операцию и зарезал пациента из-за того, что хватанул пару лишних коктейлей?

— Вы, я вижу, всерьез вознамерились испоганить всю мою жизнь, Барт, — процедил Винни. — Какое счастье, что я больше с вами не работаю. Ступайте гавкать на помойку!

В эту минуту вернулся Санта-Клаус с огромным мешком, перекинутым через плечо. Он оглушительно смеялся, а детишки, радостно хохоча, стайкой бежали следом, хватая его за широченные рукава.

— Вы просто слепец, Винни. Орднер — из тех людей, что мягко стелют, да вот спать жестковато. Согласен, в этом году вы получите одиннадцать с половиной тысяч, а на следующий год, возможно, и все четырнадцать. Зато двенадцать лет спустя вы не сможете себе позволить и лишнюю бутылку кока-колы купить. Эй, верблюд, поменяй обшивку на креслах, сгоняй за новым фильмом, проверь, почему автомат барахлит… Неужто, Винни, вы согласны и в сорок лет оставаться мальчиком на побегушках? С одной-единственной перспективой — получить на пятидесятилетие золотые часы в подарок от фирмы?

— Все-таки это лучше, чем то, что случилось с вами, — сказал Винни и, резко повернувшись, едва не наскочил на Санта-Клауса, который прошипел что-то подозрительно похожее на Куда прешь, придурок?

Он последовал за Винни. Вытянутое лицо Винни убедило его, что парня здорово проняло. Хорошо бы так и было, черт возьми.

— Оставьте меня в покое, Барт. Уйдите.

— Бросайте эту работу, Винни, — настойчиво повторил он. — Следующим летом уже может быть слишком поздно. Найти приличное место будет тогда сложнее, чем отомкнуть пояс невинности. Это ваш последний шанс…

Винни круто развернулся.

— Я вас в последний раз предупреждаю, Барт, — процедил он, сверкая глазами.

— Вы спускаете свое будущее в унитаз, Винни. Жизнь слишком коротка, чтобы так ее транжирить. И что вы скажете своей дочери, когда она…

Бац! Кулак Винни врезался ему прямо в глаз! Боль ослепила его, и он, нелепо взмахнув руками, опрокинулся навзничь. Детишки, сопровождавшие Санта-Клауса, кинулись врассыпную, а свертки с игрушками — куклы, солдат, шахматы — разлетелись во все стороны, словно осколки взорвавшейся гранаты. Он рухнул прямо на игрушечные телефонные аппараты, расставленные на полу. Где-то рядом завизжала перепуганная девочка. А он подумал: Не кричи, милая, это просто старый дуралей Джордж на пол шмякнулся. Дома я так часто падаю, когда напьюсь. Кто-то еще — возможно, старина Санта-Клаус — голосил и чертыхался, требуя вызвать полицию. А тем временем записанный на пленку механический голос из игрушечного телефончика повторял и повторял ему в ухо:

— Хочешь пойти в цирк? Хочешь пойти в цирк? Хочешь пойти в цирк? Хочешь…

Резкое дребезжание телефона выдернуло его из беспокойного послеобеденного сна, словно морковку из грядки. Ему снилось, что какой-то молодой американский ученый изобрел средство, с помощью которого можно было, изменяя атомную структуру обыкновенного арахиса, извлекать из орехов экологически чистый бензин, причем в неограниченном количестве. Поскольку это сразу решало все проблемы, на душе у него стало легко и спокойно. Он чувствовал себя превосходно. Настойчивые же телефонные трели вторглись в его сон и разрушили эту идиллию.

Он встал с дивана, подошел к телефонному аппарату и поднес трубку к уху. Глаз больше не болел, но в зеркале было видно, что он заплыл и сделался почти лиловым.

— Алло.

— Привет, Барт. Это Том.

— Да, Том. Как ты?

— Нормально. Послушай, Барт, я хотел тебе вот что сказать. Завтра «Блю Риббон» сносят.

Его брови поползли на лоб.

— Завтра? Быть такого не может! Черт побери… Рождество ведь уже на носу!

— Вот именно.

— Но они еще не начали?

— Это последнее крупное здание, оставшееся на их пути, — сказал Том. — Они хотят покончить с ним и спокойно разойтись на Рождество.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Сегодня утром даже по телевизору передали в «Дне города».

— Ты будешь при этом присутствовать?

— Да, — ответил Том. — Львиную часть жизни я проработал там и не смогу усидеть дома.

— Что ж, значит, увидимся.

— Хорошо.

Чуть помолчав, он добавил:

— Послушай, Том. Я бы хотел извиниться перед тобой. Вряд ли они теперь снова откроют «Блю Риббон». В Уотерфорде или где-либо еще. Если я погубил твою жизнь…

— Нет, со мной все в порядке. Я перешел в «Брайт-клин». Работы меньше, а платят лучше. Считай, что я розу в куче дерьма нашел.

— Как это?

Том вздохнул:

— Вообще-то привыкнуть к новому месту нелегко. Мне ведь уже за пятьдесят. Но с другой стороны, и в Уотерфорде было бы то же самое.