Дорожные работы - Кинг Стивен

Герон-плейс. Он должен во что бы то ни стало попасть на Герон-плейс. Только сначала нужно преодолеть косогор с крутизной градусов в двадцать пять, а то и в тридцать, да еще и прорваться через дорожные заграждения. Впрочем, ограничительных рельсов здесь не было. Он решил, что задача ему по плечу. Да, вполне. Сегодня ему любая задача по силам.

Включив одни лишь габариты, он, скользя на снегу и проваливаясь в колдобины, прополз до конца недостроенной дороги. Завидев впереди вверху огни Герон-плейс, он резко прибавил газа и, когда стрелка спидометра достигла отметки сорок миль, рванул вверх по склону. Примерно на середине косогора задние колеса забуксовали, и он поспешно передвинул рычаг коробки передач на первую скорость. Мотор заревел, и машина рванулась вперед. Нос его «ЛТД» уже почти преодолел вершину, когда колеса снова забуксовали, выбрасывая назад пулеметные очереди снега, камешков и промерзлой почвы. На мгновение автомобиль буквально завис в воздухе, однако в следующую секунду — движимый то ли инерцией, то ли силой воли — выехал на ровное место.

Опрокинув полосатый заградительный барьер, фургончик выкатил на занесенную снегом площадку. Он с изумлением отметил, что снова едет по улице, словно ничего и не случилось.

Он уже хотел свернуть в сторону своего дома, когда вспомнил, что его могут запросто найти по следам, которые занесет снегом в лучшем случае часа через два, а то и позже. Поэтому вместо того, чтобы свернуть на Крестоллен-стрит, он еще проехал немного по Герон-плейс, откуда вырулил на Ривер-стрит, а уже оттуда выкатил на шоссе номер 7. Движение из-за снегопада было небойкое, но, чтобы замести следы, машин было вполне достаточно.

Он влился в поток автомобилей, которые степенно следовали в восточном направлении со скоростью сорок миль в час.

Проехав по шоссе около десяти миль, он развернулся и покатил назад в город, двигаясь по направлению к Крестоллен-стрит. Навстречу ползли первые снегоуборочные машины, походившие на исполинских оранжевых мастифов с горящими желтыми глазищами. Несколько раз он посматривал в сторону автострады номер 784, но снег сыпал с такой силой, что он так ничего и не разглядел.

Примерно на полпути к дому он вдруг сообразил, что, несмотря на поднятые стекла и включенную печку, в машине стоит лютый холод. Обернувшись, он увидел, что в заднем правом стекле зияет здоровенная дыра с неровными краями. Заднее сиденье было усыпано осколками стекла вперемешку со снегом.

Господи, а это как случилось? — озадаченно спросил он себя. Как ни пытался, вспомнить так ничего и не смог.

На свою улицу он въехал с северной стороны и двинулся прямо к дому. Все здесь было как и прежде — свет, оставленный им на кухне, оказался единственным огоньком на всей этой части Крестоллен-стрит. Полицейских машин поблизости не было, но вот двери своего гаража он оставил распахнутыми настежь — чертовски глупо. Когда идет снег, гараж надо закрывать. Гараж для того и нужен, чтобы защищать свое добро от всяких осадков. Так еще его отец говорил. Его отец тоже умер в гараже, как и брат Джонни Уокера, однако в отличие от Эрни Ральф Доус не накладывал на себя рук. С ним, похоже, инфаркт случился. Сосед нашел его на полу — отец лежал, сжимая в окоченевшей левой руке садовые ножницы, а в правой — небольшой точильный брусок.

Он заехал в гараж, закрыл двери и прошел в дом. Он заметил, что дрожит с головы до ног. Часы показывали четверть четвертого. Он повесил пальто и шляпу в прихожей и уже закрывал дверцу стенного шкафа, когда его пронзила столь страшная мысль, что он застыл на месте, охваченный ужасом. Он поспешно сунул руку в наружный карман пальто и испустил вздох облегчения, найдя там свернутые в комочек перчатки, насквозь пропитанные бензином.

Он решил было сварить кофе, но затем передумал. Голова мучительно ныла; возможно, из-за паров бензина и непривычного напряжения. Поднявшись в спальню, он разделся, небрежно побросав всю одежду на стул, даже не удосужившись сложить брюки. Он был уверен, что заснет, не успев прислониться к подушке, но не тут-то было. Очутившись дома и в безопасности, он вдруг почувствовал себя как никогда бодрым. Но вместе с бодростью нагрянул страх. Его наверняка схватят и бросят в тюрьму. Его фотография попадет в газеты. Друзья и знакомые будут тыкать в нее пальцами, судачить по его поводу, качая головами. Винни Мейсон наверняка заявит жене, что он всегда говорил: этот Доус — полный психопат. Родители Мэри отвезут ее в Рино, где она сможет без особых хлопот получить развод. Может, даже найдет себе хахаля. Его это уже не удивит.

Он лежал, пытаясь уверить себя, что его не поймают. Все-таки орудовал он в перчатках. Отпечатков пальцев нигде не оставил. Ведро с крышкой привез с собой. Следы свои он замел — так спасающийся от преследования беглец идет по ручью, чтобы сбить с толку ищеек. Однако желаемого облегчения эти мысли ему не принесли. Как и сна. Все-таки его поймают. Кто-нибудь мог заметить его машину на Герон-плейс. Возможно, им даже удалось запомнить или записать его номерные знаки, а полиция уже проверяет по компьютеру, кому они принадлежат. Возможно…

Он беспокойно ворочался, ожидая, что вот-вот дом окружат танцующие синие тени, потом послышится требовательный стук в дверь и некий бесплотный голос, словно сошедший со страниц романа Кафки, провозгласит: Эй вы там, отпирайте!

Он даже сам не заметил, как уснул, потому что не провалился в сон, а просто плавно перешагнул, даже перетек, из одного состояния в другое. Даже во сне ему казалось, что он бодрствует, причем то и дело совершает самоубийство: поджигает себя, сбрасывает на себя тяжелую наковальню, стоя под ней и выбив клин, вешается, травится газом, стреляется, выбрасывается из окна, глотает снотворное, сигает под поезд, всовывает в рот аэрозольный баллончик с инсектицидом, жмет кнопку и вдыхает, пока голова не разбухает и не улетает в небеса, как воздушный шарик, совершает харакири прямо в исповедальне, признаваясь в желании совершить самоубийство ошарашенному молодому священнику, который оторопело смотрит на его вываливающиеся из распоротого живота кишки, и при этом кается и кается, лежа посреди лужи крови и дымящихся внутренностей. Однако наиболее живо, причем вновь и вновь, он представлял себя в закрытом гараже за рулем «ЛТД» с запущенным мотором. Он сидит, глубоко вдыхает и медленно листает страницы журнала «Нэшнл джиогрэфик», разглядывая живописные фотоснимки с видами Таити, Окленда и Марди-Гра в Новом Орлеане. Странички переворачиваются все реже и реже, мерный гул мотора сменяется отдаленным приятным жужжанием, над головой смыкаются ласковые бирюзовые воды тропических морей, а сам он погружается в манящую серебристую бездну.

Проснулся он в половине первого. Голова раскалывалась, словно после безудержного кутежа. Мочевой пузырь был переполнен, а во рту (из которого, он был уверен, несло падалью) стоял премерзкий вкус. Когда он встал с кровати, сердце гулко заколотилось. Он даже на мгновение не позволил себе усомниться, что случившееся ночью ему не пригрезилось — запах бензина, казалось, навечно впитался в его кожу, да и от одежды, небрежно брошенной на стул, нещадно разило бензином. Снегопад прекратился, небо расчистилось, а яркий солнечный свет немилосердно резал глаза.

Он вошел в ванную, уселся на унитаз, и его жестоко пронесло; мутная жижа хлынула из него, словно поток из прорванной плотины. Постанывая от натуги и рези в животе, он одновременно кряхтел и сжимал ладонями гудящую голову. Все так же, не вставая, он опорожнил мочевой пузырь; зловонный запах фекалий шибанул в нос.

Смыв унитаз, он прихватил чистую одежду и на негнущихся ногах спустился по лестнице. Он решил подождать, пока ванная очистится от смрадного запаха, а уж потом принять душ. Если понадобится, он был готов простоять под душем хоть целый день.

Войдя в кухню, он трясущимися руками вывалил на ладонь три таблетки экседрина из зеленой склянки и запил их кипяченой водой. Поставил на плиту чайник, собираясь приготовить кофе, но на беду смахнул с крючка на стене свою любимую чашку, которая со звоном разбилась. Ругнувшись про себя, он подмел осколки, взял другую чашку, насыпал две ложки растворимого кофе «Максвелл-хаус» и отправился в столовую.

Включив радио, в поисках выпуска новостей поочередно пробежал несколько станций, лишний раз убедившись, что новости сродни полицейским: когда надо, их никогда не бывает. Поп-музыка. Фермеры делятся опытом. Какие-то дурацкие шоу. Политическое обозрение. Коммерческий вестник. Рекламный выпуск. Опять музыка. Ни единого выпуска новостей. Как назло.