Способный ученик - Кинг Стивен

     - М-м-м, - опять промычал Дюссандер, точно его ударили по голове и он пока не может сообразить, где находится.

     -  Короче,  у  них  там  этой  литературы  навалом.  И,  знаете,  она пользуется большим спросом. Картинок, правда, поменьше, чем в  журналах  у отца Лиса, зато  чернухи  хватает.  Стулья  с  таким  сиденьем,  утыканным шипами. Золотые коронки, вырванные плоскогубцами. Отравляющий газ, который вдруг пускали из душа вместо воды. - Тодд тряхнул головой. - Вы,  конечно, все были шизанутые, тут и думать нечего.

     - Как ты сказал?.. Чернуха? - с трудом выдавил из себя Дюссандер.

     - Я даже написал реферат, - увлеченно продолжал Тодд, - и знаете, что я за него получил? Пять с плюсом. Пришлось, конечно, попотеть...  Все  эти авторы, они так пишут... ну, вроде как эта писанина у них весь сон отбила, и чтобы, значит, и мы не спали, а то еще те ужасы опять повторятся. Я тоже написал в таком духе, и вот результат! - Лицо Тодда озарила  торжествующая улыбка.

     Дюссандер делал затяжку за затяжкой. Кончик сигареты  подрагивал.  Он выпустил из носа дым и вдруг закашлялся постариковски.

     - Вы знали Ильзу Кох? - спросил Тодд.

     - Ильзу Кох? - едва  слышно  переспросил  Дюссандер.  И  после  паузы сказал: - Да, я знал ее.

     - Она была красивая? - оживился  Тодд.  -  Я  имею  в  виду...  -  Он изобразил в воздухе подобие песочных часов.

     - Разве ты не видел ее фотографий? - спросил Дюссандер. - Ты же у нас в этом деле гурман.

     - Кто я?

     - Гурман. Тот, кто любит получать удовольствие... ловить кайф.

     - А-а. Клевое словечко. - Угасшая было улыбка вновь расцвела.  -  Еще бы не видел. Но все эти перепечатки, не мне вам  говорить...  -  Интонация была такая, словно их у Дюссандера была целая  коллекция.  -  Черно-белые, нечеткие... что вы хотите, любительские снимки. Кто тогда знал,  что  это, можно сказать, история... Что, она правда была пышка?

     -  Толстая,  мосластая,  со  скверной  кожей.  -  Дюссандер  раздавил недокуренную сигарету в вазочке, наполненной бычками.

     - Да-а? Надо же. - Лицо у Тодда вытянулось.

     - Не все такие везучие, - раздумчиво  произнес  Дюссандер,  глядя  на Тодда. - Увидел мою фотографию в старом журнале - и на тебе!

     - Ошибаетесь, мистер Дюссандер. Не все так просто. Я долго не  верил, что вы это он, не верил, пока не увидел однажды, как вы садитесь в автобус в своем блестящем черном дождевике...

     - Вот оно что, - выдохнул Дюссандер.

     - Ага. У Лиса в гараже, в одном из журналов, вы были сфотографированы в таком же точно дождевике. И в библиотеке я раскопал  книжку,  вы  там  в эсэсовском плаще вроде этого. Я сразу сказал себе: "Курт Дюссандер, один к одному". Вот тут уже я сел вам на хвост...

     - Что ты сделал?

     - Сел на хвост. Начал  следить  за  вами.  Я,  знаете,  мечтаю  стать детективом,  таким,  как  Сэм  Спэйд  в  книжках...  или  как  Мэнникс   в телесериале. Я принял все меры предосторожности... Показать фотографии?

     - Ты меня фотографировал?!

     -  А  то  как  же.  У  меня  "Кодак",  помещается  в   кулаке.   Если насобачиться, раздвинул пальцы - и вы в объективе. Остается нажать большим пальцем. - На этот раз улыбка Тодда как бы говорила, что сам он  оценивает свои успехи достаточно скромно. - Поначалу, конечно, в кадр попадали  одни пальцы. Но я настырный. Если стараться  вовсю  -  чего  хочешь  добьешься. Звучит занудно, но верно.

     Курт Дюссандер заметно побледнел и весь как-то усох.

     - Ты что же, отдал проявлять пленку в фотоателье?

     -  Чего?  -  Тодд  не  сразу  сообразил,  а  сообразив,  презрительно скривился. - Вот еще! Что я, придурок? У отца есть  темная  комната.  Я  с десяти лет сам проявляю пленку.

     Дюссандер ничего не сказал, однако спина его несколько расслабилась и кровь снова прилила к щекам.

     Тодд достал сложенный вдвое конверт из заднего  кармана  и  вынул  из него несколько глянцевых фотографий  с  неровно  обрезанными  краями,  что доказывало их  домашнее  происхождение.  Дюссандер  разглядывал  снимки  с мрачной сосредоточенностью. Вот он сидит, совершенно прямой, в автобусе  у окна, в руках у  него  последний  роман  Джеймса  Миченера.  Вот  он  ждет автобуса на Девон-авеню, под мышкой зонтик, подбородок вздернут - ни  дать ни взять премьер-министр в зените  славы.  Вот  он  стоит  в  очереди  под козырьком  театра  "Мажестик",  выделяясь  среди  привалившихся  к   стене подростков и безликих кудлатеньких домохозяек высоким ростом и осанкой.  А вот он заглядывает в свой почтовый ящик...

     - Я решил вас щелкнуть, - пояснил Тодд, - хотя боялся,  что  вы  меня засечете. Я постарался свести риск до минимума. Снимал  с  противоположной стороны улицы. Эх, мне бы  телескопические  линзы...  -  Тодд  мечтательно вздохнул.

     - На всякий случай ты, конечно, заготовил дежурную фразу.

     - Я бы спросил, не видели ли  вы  мою  собаку.  Короче,  я  отпечатал фотографии и сравнил их вот с этими.

     Он  протянул  Дюссандеру  три   ксерокопированных   снимка.   Старику доводилось их видеть, и не раз. На первом он  сидел  в  своем  кабинете  - комендант лагеря Патэн; снимок был  кадрирован  таким  образом,  чтобы остался только он и флажок со свастикой у него на столе. Второй снимок был сделан в  день  призыва.  На  третьем  он  пожимал  руку  Генриху  Глюксу, помощнику Гиммлера.

     - Я уже не сомневался, что вы - это он,  вот  только...  из-за  ваших дурацких усов не видна была  заячья  губа.  И  тогда,  чтобы  окончательно убедиться, я раздобыл вот это...

     Он извлек из конверта последний листок, многократно сложенный.  Сгибы почернели от грязи, уголки пообтрепались. Это была копия  распространенной израильтянами листовки: "Разыскивается военный преступник Курт Дюссандер". Глядя на этот листок, Дюссандер думал о неугомонных мертвецах, не желающих спокойно лежать в земле.

     - Я снял ваши отпечатки пальцев, - улыбнулся Тодд, - и сравнил  их  с приведенными на этом листке.

     - Врешь! - не выдержал Дюссандер. И выругался по-немецки.

    - Снял, а как же. В прошлом году, на Рождество, родители подарили мне дактилоскоп. Не игрушечный, настоящий. С порошком, с набором  щеточек  для разных поверхностей и особой бумагой, чтобы снимать отпечатки. Мои  предки знают, что я хочу стать частным детективом. Про себя они, конечно, думают, что это у меня пройдет. - Он отмахнулся от  такого  предположения  как  от несерьезного. - В специальном пособии я прочел про линии руки и тип ладони и участки для сличения. Называется "позиции". Для суда требуется не меньше восьми позиций. Короче, однажды вы пошли в кино, а я посыпал порошком  ваш почтовый ящик и дверную ручку. А потом снял отпечатки. Ничего, да?