Глаза дракона - Кинг Стивен

День был холодным и ясным. Снег на пологих холмах Ближних баронатов блестел так, что было больно глазам.

«Быть может, я еще сегодня ослепну от этого снега», — подумал Пейна мрачно, но незнакомец в его голове нашел забавной и эту мысль.

Вдалеке на горизонте виднелись призрачные башни Делейнского замка, похожие на картинку из книги сказок. Но Деннис вовсе не напоминал храброго сказочного героя. В глазах его застыл страх, как у человека, только что спасшегося из клетки со львами, которому сказали, что он должен туда вернуться.

«Я могу пробраться туда, — сказал он. — Но если он почует меня, он меня найдет, где бы я ни прятался».

Пейна кивнул. Ему не хотелось увеличивать страх юноши, но он не мог скрывать правду:

«Да, это так».

«Но вы все равно хотите, чтобы я пошел».

«Если можешь».

После завтрака Пейна объяснил Деннису, что тот должен узнать в замке. Теперь Деннис испытал уже на страх, а удивление:

«Салфетки?»

«Салфетки», — Пейна кивнул.

Деннис поглядел на призрачные башни на горизонте:

«Мой отец, когда умирал, сказал, чтобы я, когда понадобится, помог моему первому хозяину. И я сделаю это. Но если я должен туда вернуться…»

К ним присоединился Арлен.

«Твой ключ от дома», — сказал ему Пейна.

Арлен дал ему ключ, и Пейна передал его Деннису.

«Мы с Арленом отправляемся на север, чтобы присоединиться к… — Пейна поколебался и закончил, — к изгнанникам. Я даю тебе ключ от этого дома. Второй ключ я отдам твоему знакомому, который должен быть там, куда мы идем».

«Кто это?» — спросил Деннис.

«Бен Стаад».

Хмурый Деннис вдруг просиял:

«Бен с ними?»

«Скорее всего», — ответил Пейна. На самом деле от точно знал, что Бен и вся семья Стаадов с ними. Он был еще не так глух, чтобы не слышать новостей королевства.

«И вы пришлете его сюда?»

«Если он пойдет», — заметил Пейна.

«Зачем? Мой господин, я ничего не понимаю».

«Я тоже, — только тут Деннис увидел, что вид у Пейны несколько растерянный. — Я всю жизнь делал какие-то дела потому, что они казались мне логичными. Я видел, что получается, когда люди действуют нелогично. Результаты иногда бывают смешными, но часто они просто ужасны. И вот теперь я сам действую против всех законов логики».

«Я не понимаю вас, господин».

«Я тоже, Деннис. Знаешь, какой сегодня день?»

Деннис замялся, но быстро вспомнил:

«Вторник».

«Вторник. Хорошо. А теперь я задам тебе вопрос, который мое дурацкое, нелогичное поведение считает важным. Если не знаешь ответа, так и скажи. Ты готов?»

«Да, мой господин», — сказал Деннис, хотя вовсе не был уверен, что сможет ответить. Пронизывающие голубые глаза Пейны под седыми мохнатыми бровями вселяли в него тревогу.

Но вопрос оказался очень простым. Он был еще более странным, чем вопрос о салфетках, но Деннис знал ответ и ответил.

«Ты уверен?» — переспросил Пейна.

«Да, господин».

«Отлично. Это я и хотел услышать».

Пейна еще немного поговорил с Деннисом, пока они втроем стояли возле полуразвалившейся хибары, куда бывший главный судья никогда уже не вернулся. Деннис выслушал инструкции и четко повторил их, когда Пейна этого потребовал.

«Отлично», — повторил Пейна.

«Я рад, что угодил вам, господин».

«Не думай, что мне нравится все это. Если Бен Стаад там, мне придется послать его на очень опасное дело. И тебя я отправляю в замок потому, что сердце говорит мне: с этими наперстками что-то не так… и с кукольным домом. Я все больше думаю об этом. Он попросил эти вещи не для забавы. Но тогда зачем? — Пейна сердито стукнул кулаком по ноге. — И вот я посылаю двоих юношей на опасное дело, и сердце говорит мне, что так и надо, но я все еще не знаю — зачем?»

И внутри человека, который однажды осудил юношу из-за его слез, незнакомец смеялся все громче и громче.

Двое стариков попрощались с Деннисом. Деннис поцеловал перстень судьи, на котором была изображена Большая печать Делейна. Пейна оставил свой пост, но с этим перстнем расстаться не мог. Он служил закону и, хотя совершал ошибки, не давал им заставить себя усомниться в правоте закона. Даже последняя и самая большая ошибка не разбила его сердце. Он знал, что дорога в ад вымощена благими намерениями, но знал и то, что часто благие намерения — все, что есть у людей. Люди не ангелы, и ад для них всегда близок.

Он не хотел, чтобы Деннис целовал перстень, но тот настоял. Потом Арлен пожал Деннису руку и пожелал удачи. Деннис улыбался, но в глазах его по-прежнему застыл страх. После этого молодой дворецкий повернул на восток, к замку, а старики отправились на запад, в сторону поместья Чарльза Ричфула. Этот богатый фермер разводил ездовых собак и безропотно платил все увеличивающиеся налоги, но Пейна знал, что он симпатизирует изгнанникам в северных лесах и помогает кое-кому добраться до них. Пейна никогда не думал, что ему самому придется воспользоваться услугами Ричфула, но теперь время пришло.

Старшая дочь фермера Наоми отвезла Пейну и Арлена на север в санях, запряженных дюжиной самых сильных собак. В четверг вечером они достигли опушки лесов.

«Далеко отсюда до лагеря?» — спросил Пейна у Наоми.

Девушка выплюнула в костер чадящую сигару, которую курила:

«Два дня в хорошую погоду, четыре — в плохую. А если поднимется буран, то мы никогда туда не попадем».

Несмотря на эту неутешительную новость, Пейна крепко уснул. Эти несколько ночей он спал лучше, чем все последние годы.

Следующие два дня погода оставалась ясной. На исходе четвертого дня с момента прибытия они увидели маленький кружок палаток и деревянных избушек.

«Эй! Кто идет? А ну говори пароль!» — Пейна тотчас узнал этот голос, молодой и сильный.

«Это Наоми Ричфул, — отозвалась девушка, — а пароль три недели назад был „дракон“. Если с тех пор он изменился, можешь застрелить меня, Бен Стаад, но я буду являться тебе по ночам».

Из-за скалы показался смеющийся Бен:

«Нет, Наоми, я не хочу делать из тебя привидение — ты и живая слишком страшная!»

Не обращая на него внимания, она повернулась к Пейне:

«Приехали».

«Да. Я вижу».

И верю, что так и надо… потому что интуиция говорит мне, что времени остается мало… очень мало.

То же чувство было и у Питера.

К воскресенью, через два дня после того, как Андерс Пейна и Арлен достигли лагеря изгнанников, его веревка, по его расчетам, должна была не доставать до земли еще тридцати футов. Это значило, что, если он повиснет на конце ее, до земли останется как минимум двадцать три фута. По-хорошему, нужно было поработать еще месяца четыре — он не мог идти на риск разбиться при падении и лежать на камнях площади, пока его не подберут дежурные гвардейцы.