Сияние - Кинг Стивен

А может, в нем полно ос?

Ртуть внутреннего термометра Дэнни юркнула к десяти градусам ниже нуля. Он, как зачарованный, не сводил глаз с черного отверстия в центре наконечника. Может, там действительн о полно ос… затаившихся ос, чьи коричневые тельца напоены осенним ядом, так полны им, что с жал стекают чистые капли.

Вдруг Дэнни понял, что прямо-таки оцепенел от ужаса; если сейчас он не заставит себя пойти, ноги прирастут к ковру и он останется здесь таращить глаза на дыру в центре латунного наконечника, как птица глядит на змею; он останется здесь до тех пор, пока его не найдет папа, и что тогда?

Тоненько застонав, мальчик заставил себя побежать. Когда он поравнялся со шлангом, свет упал так, что ему показалось, будто наконечник шевелится, вращается, изготовившись ударить, и Дэнни, высоко подпрыгнув, приземлился по другую сторону шланга. В панике ему показалось, что ноги унесли его чуть не под потолок, а жесткие волосы чубчика ощутимо мазнули штукатурку потолка коридора, хотя позже он понял, что такого быть не могло.

Перепрыгнув через шланг, он побежал, и вдруг услышал – тот гнался за ним, латунная змеиная голова быстро скользила по ковру с тихим, сухим свистом, словно гремучая змея пробиралась по заросшему сухой травой полю. Он гнался за Дэнни, и лестница вдруг показалась такой далекой, будто с каждым скачком, который мальчик к ней делал, отодвигалась назад.

Он попытался крикнуть: «Папа!», но сжавшееся горло не пропустило ни слова. Он был один. Звук за спиной делался громче – по сухому ворсу ковра с шелестом, извиваясь, скользила змея. Она гналась за ним по пятам, а может, стала на хвост и по латунному наконечнику стекал чистый яд.

Дэнни достиг лестницы и, чтоб сохранить равновесие, ему пришлось бешено замахать руками. На миг он уверился, что опрокинется и кубарем скатится вниз.

Он быстро оглянулся через плечо.

Шланг не шелохнулся. Он лежал, как лежал, один виток отмотался с рамы, на полу коридора – латунный наконечник, наконечник, равнодушно отвернутый от него. «Видишь, глупый? – укорил он себя. – Все это ты выдумал, бояка. Это все твое воображение. Бояка, бояка».

Он прижимался к перилам – ноги от пережитого дрожали.

(Вовсе он за тобой не гнался)

подсказал рассудок, и, ухватившись за эту мысль, мальчик снова и снова возвращался к ней.

(вовсе не гнался за тобой, вовсе не гнался за тобой, вовсе нет, вовсе нет)

Бояться было нечего. Да что там, вздумай Дэнни, он мог вернуться и повесить шланг на место. Мог – но не считал, что пойдет на такое. Ведь что, если шланг гнался за ним, а на место вернулся, когда понял, что действительно… не может… догнать его?

Шланг лежал на ковре и, казалось, спрашивал: может, вернешься, попробуешь еще разок?

Дэнни с топотом побежал вниз.

Сайдвиндерская публичная библиотека оказалась небольшим ветшающим строением в одном квартале от деловых районов города. К дверям скромного, увитого виноградом дома вела широкая бетонная дорожка, обсаженная цветами, с лета превратившимися в сухие остовы. На газоне расположился большой бронзовый памятник генералу Гражданской войны, про которого Джек никогда не слышал, хотя подростком здорово увлекался Гражданской войной.

Подшивки газет хранились в подвале. Их составляли сайдвиндерская «Газетт», обанкротившаяся в шестьдесят третьем году, «Эстес Парк Дэйли» и боулдерская «Камера». Денверских газет не было вообще.

Вздохнув, Джек остановился на «Камере».

Когда подшивка дошла до 65 года, настоящие газеты сменились катушками микрофильмов. («Пожертвование федеральных властей, – радостно сообщил библиотекарь. – Когда до нас дойдет следующий чек, мы надеемся переснять материалы с 1958 по 64 годы, но это все делается так медленно, правда? Вы ведь будете осторожны, да? Знаю, знаю. Будет нужно – позовите») У единственного аппарата для чтения линзы почему-то оказались повреждены, так что, когда Венди положила ему руку на плечо (минут через сорок пять после того, как Джек закончил листать оригиналы газет), у него изрядно болела голова.

– Дэнни в парке, – сказала она, – но не хочется, чтоб он слишком долго болтался на улице. Как думаешь, сколько тебе еще?

– Десять минут, – сказал он. Честно говоря, он уже напал на след последнего этапа захватывающей истории «Оверлука» – лет, прошедших между бандитской перестрелкой и переворотом, учиненным Стюартом Уллманом с компанией. Но ему по-прежнему хотелось скрыть это от Венди.

– Кстати, зачем тебе это? – спросила она. Выговорив это, она взъерошила Джеку волосы, но тон поддразнивал только наполовину.

– Решил покопаться в истории старика «Оверлука», – ответил Джек.

– Есть особые причины?

– Нет,

(ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЧТО ЭТО ТЫ ТАК ЗАИНТЕРЕСОВА-ЛАСЬ?)

просто любопытно.

– Нашел что-нибудь интересное?

– Не слишком много, – сказал он, и на сей раз ему пришлось приложить усилия, чтоб сохранить приятный тон. Она лезла не в свое дело – так же, как вечно совала нос в его дела, еще когда они жили в Стовингтоне и Дэнни был грудным. Куда ты собрался, Джек? Когда вернешься? Сколько берешь с собой денег? Поедешь на машине? А Эл с тобой едет? Хоть один из вас не напьется? И так далее, и так далее. Она, извините за выражение, и довела его. Он стал пьяницей. Может статься, причина была не только в этом, но, ради Бога, посмотрим правде в глаза и признаем: и в этом тоже. Она пилила, пилила, пилила его, пока не возникало желание дать ей затрещину – просто, чтоб она заткнулась и бесконечный поток вопросов

(Куда? Когда? Как? Будешь ты? Ты что?)

прекратился. Вот уж, действительно,

(Головная боль? Похмелье?)

головная боль. Аппарат для чтения. Проклятая машина искажает текст. Оттого-то у него эта долбаная головная боль.

– Джек, ты в норме? Ты такой бледный…

Он резко отдернул голову от пальцев Венди.

– ВСЕ НОРМАЛЬНО!

Под его жгучим взглядом она отпрянула, примеряя улыбку, но та оказалась на размер меньше.

– Ну… если ты… пойду, подожду в парке вместе с Дэнни.

Вот она пошла прочь, улыбка растаяла, уступив место недоуменному, болезненному выражению. Он позвал:

– Венди?

Она оглянулась от подножия лестницы.

– Что, Джек?

Он поднялся и подошел к ней.

– Извини, детка. По-моему, со мной и правда что-то не так. Эта машина… линзы искажают. Жутко болит голова. Аспирин есть?

– Конечно. – Венди запустила руку в сумочку и вытащила жестянку анацина. – Пусть будет у тебя.