Как Путин стал президентом США: новые русские сказки - Быков Дмитрий Львович

Горбачёв не успел выйти из путинского кабинета, как Владимир Владимирович, мысленно уже называвший себя вторым и последним президентом России, нажал на кнопку звонка, приводящего в действие силовиков. Тут же перед ним, как лист перед травой, встали Рушайло, Патрушев и Сергеев. Все трое на всякий случай написали завещания. Руки у них заметно тряслись, как у Чекалинского и Янаева в сходных ситуациях.

— Отставить страх, — сказал Путин. — Слушай мою команду. Восемнадцатого числа, — дату он подчеркнул повышением голоса, — я улетаю в Форос. Радикулит замучил, и вообще, — он встал и демонстративно закряхтел. — В это время в стране заявляет о себе заговор военных. Рушайло, остаешься за главного.

— А Касьянов? — привычно вспомнил о субординации министр внутренних дел.

— Касьянов отдыхает. Слаб в коленках, подвержен влияниям и вообще знает языки. Еще Селезнёва возьмите, Лужкова с Примаковым обязательно, ну и из министров кого-нибудь… подубоватее… Приготовьте расстрельные списки.

— Давно готовы-с, — услужливо склонился Патрушев и раскрыл перед Путиным папку. Путин пробежал её глазами: Сергей Ковалёв, Новодворская, Доренко, Черкизов, Шендерович, Немцов…

— Годится, — кивнул он. — Добавьте Николая Фёдорова, друга чувашей, и ещё там парочку, которые в последнее время развизжались. Березовского можно, его всегда можно… Илларионова… Ну, в общем, на ваше усмотрение — чтоб не стыдно Западу показать.

— Гусинского?

— Гусинского нельзя, он гражданин Гибралтара. Ты что, с Гибралтаром хочешь воевать? Ты, Рушайло, тут же штампанешь указ о закрытии ряда изданий. «Красную звезду» оставишь, естественно… Первым журнал «Фас» закроешь, небритого этого возьмёшь и незаметно вышлешь, чтоб не очень разлаялся. В общем, сообразишь — полагаюсь на твою интуицию.

— "Эхо Москвы" прикрываем? — поинтересовался Рушайло.

— Ты что! — воскликнул Путин. — Я тебе прикрою! Откуда ты будешь свежую информацию получать?

Рушайло склонил голову в знак преклонения перед прозорливостью босса.

— Теперь запоминайте: план действий — простой и решительный. Чеченские горы срыть, сровнять с землей, а землю выжечь. Дальнейшую координацию возьму на себя. В Москве — чрезвычайное положение, пока я не сочту нужным вернуться. С Биллом и Тонькой договорюсь по возвращении, до этого они ничего не сделают… Телепрограмму — на усмотрение Сергеева, три канала оставить, остальные отрубить. Танки по Москве пускать ограниченно, у нас солярки мало, не мне вам объяснять. И смотрите у меня: удержите власть — я с вами. Ещё и возглавлю Большой Закрут. Но не удержите — пеняйте на себя: выпорю как щенят, посажу и только через полгода амнистирую! Мемуары будете писать.

— А ва-ва-ва-ва-ва, — залепетали силовики. — А-ва-ва-ваше превосходительство! Мы тут с Чечней-то справиться не можем, а вы нам целую Родину!

— А кому сейчас легко? — парировал Путин. — Вас много, а я один. Кру-гом!|

Силовики развернулись и на подгибающихся ногах вышли.

— Евгения Максимовича хочу, — сказал Путин в селектор. Примаков прибыл незамедлительно. В последнее время он выглядел все бодрей, ибо чувствовал, что климат в стране заметно улучшился.

— Евгений Максимович, — просто сказал Путин, крепко пожимая руку бывшему коллеге. — Я хочу, чтоб все было как было.

— Я никогда в вас не сомневался, — тепло откликнулся Примаков.

— Пришло время расплатиться за былые унижения, травлю и программу Сергея Доренко, — сказал Путин. — Вы готовы взять дело в свои руки?

Один раз, в августе прошлого года, Примаков уже был готов, и ничем хорошим для него это не кончилось. Но тут, кажется, дело было верное.

— В принципе… — начал он.

— Ну вот и прекрасно, — кивнул Путин. — Я уезжаю восемнадцатого августа. Надеюсь, пост премьера вас устроит?

— А Касьянов? — осторожно спросил Примаков.

— На ваше усмотрение, — поморщился Путин. — Почему это мы с вами должны думать о всякой ерунде? Вам ведь понадобится секретарь-референт? Он юноша резвый и представительный… Прозит! — и Путин налил Примакову несколько капель доброго французского коньяка.

Утро девятнадцатого августа в Форосе выдалось на диво ясным и тёплым. Вечер президенты провели за прекрасно накрытым столом и поняли, что им друг с другом скучно не будет. Рано утром, пока все ещё спали, Путин бросился в воду с четвертого волнолома, глубоко нырнул и нащупал кнопку. Форос оказался отрезан от мира.