Записки динозавра - Штерн Борис

– Говори!

– По-моему, Ведмедева компьютер не очень-то интересует. Он чего-то другого хочет…

– Стать моим заместителем?

– Нет, зачем… Фи! Тоже мне, пост! Тут же вкалывать надо!

– Так чего же он хочет?

– Он темнит. Он попросил, чтобы я напомнил вам про какой-то частный договор многолетней давности, и тогда ваше отношение к нему переменится.

А вот это уже самая настоящая дьявольщина!

Я поражен. Этот Ведмедев не может знать о моем тайном договоре со швейцаром. О нем никто на свете не знает! Я ищу кровавую записку, чтобы сверить ее с почерком Ведмедева в акте ревизии, но записка уже куда-то подевалась, и моя рука самопроизвольно тянется за второй котлетой.

Кто он такой, этот Ведмедев? Для САМОГО он, конечно, мелковат, но как ЕГО посланник, как предзнаменование, как комета с хвостом…

– Оля, скажи… этот Ведмедев… Тебе ничего такого не показалось?

– Что именно?

С Олей можно говорить о чем угодно, он поймет. Я оглядываюсь и тихо спрашиваю:

– Он… он человек или нет?

– В каком смысле? – Оля тоже переходит на шепот.

– В прямом, в прямом смысле. В биологическом. Он – хомо сапиенс?

– Он просто неразумный человек, – отвечает Оля. – Вы не сомневайтесь, Юрий Васильевич, в нем нет ничего сверх… этого самого. Хотя…

– Ну? Что?

– Михалфедотыч в него заглянул и сказал, что у него внутри сидит еж.

– Кто сидит?

– Еж. Ну, еж.

– Больной он, что ли? Рак у него?

– Нет. Еж. У Ведмедева еж внутри – так говорит Михалфедотыч. Вы же знаете его аллегории. Он так видит.

– Ну, братцы… – развожу я руками.

Нашел. Вот она, записка, под актом ревизии.

– Оля, сравни почерки. Мне утром кто-то подсунул эту записку.

Оля разглядывает календарный листок на просвет, сравнивает почерк с актом ревизии и сообщает заключение экспертизы:

– Акт писал Ведмедев, а записку – вы. На записке ваш почерк, Юрий Васильевич.

16

Я жую вторую котлету и сосредоточенно разглядываю календарный листок за 28 февраля.

Предположим, что Оля Белкин прав, и эту склерозную записку писал я сам для себя, сидя, предположим, на унитазе. Не помню, чтобы я ее писал, но, предположим, что это мой почерк. Очень похож. Предположим, что я писал эти строки не собственной кровью, а подвернувшимся под руку красным ашотовым фломастером. Предположим, что размягчение моих мозгов крепчает. Но что означают эти слова насчет «звездных войн»? Мне неудобно спрашивать об этом у Оли, но он сам мне напоминает:

– Юрий Васильевич, дайте мне «ЗИМ» на часок, вы обещали. Неохота «Запорожец» по льду гонять.

– Напомни, зачем тебе «ЗИМ»?

– Ну… для этой голливудской муры, – Оля показывает на склерозную записку. – Нужно смотаться в аэропорт и встретить кинокритика со «Звездными войнами».

– Откуда? Из США?

– Почему из США? Из Госкино. В благотворительных целях.

– А, ну да…

И это вспомнил.

С сегодняшнего дня мы становимся БЛАГОТВОРИТЕЛЯМИ как-никак. А что? Надо совмещать приятное с полезным. Для приманки к своим научно-непопулярным выступлениям мы будем крутить американские «Звездные войны», а все доходы перечислять на счет детского дома, где рос и воспитывался Владислав Николаевич Бессмертный.

– Оля, я еще кажется не проснулся… Объясни, почему в благотворительных целях нужно крутить именно «Звездные войны»? Мы этот вопрос согласовали? Нам тут идеологический фитиль не вставят?

– Ну, во-первых, это дело в Госкино решили без нас. Во-вторых, «Звездные войны» – фильм для детей. Сейчас такое крутят!..

– Детский? Не знал, – удивляюсь я. – Ну, тогда ничего…

– С кровавой склерозной запиской все вроде бы прояснилось. Но чего хочет Ведмедев? Откуда он знает о моем секретнейшем договоре со швейцаром? Зачем он меня интригует и напрашивается на разговор?

– Вот что, Оля… Сделаем так: пригласи Ведмедева поехать с нами в Кузьминки. Пообещай, что его покажут по телевизору от Москвы до самых до окраин. Придумай, что хочешь, – он на все клюнет. Ему от нас что-то нужно, а нам от него – ничего. Скажи, что в Доме ученых состоится закрытый просмотр «Звездных войн». Только для избранных. Скажи, что я выделяю лично для его ревизорского сиятельства персональный «ЗИМ». Передай Павлику, чтобы взял с собой ревизора, встретил в аэропорту кинокритика со «Звездными войнами» и дул с ними в Кузьминки. Без меня. Если будет возражать, скажи, что расстреляю за невыполнение приказа. Подожди, это еще не все… А сам садись в «Запорожец» и потихоньку поезжай за ними. Понаблюдай. А потом все мне расскажешь.