Не так страшен черт - Калугин Алексей

Но черт и не думал сдаваться.

- Во-первых, - начал он, умело копируя мои самоуверенные интонации, - то, что человек, о котором говорил бармен, является Красным Воробьем, это пока еще только наше предположение. А во-вторых, - губы черта расплылись в чертовски язвительной усмешке, - что ты скажешь, если бармен опознает в Соколовском посетителя Интернет-кафе?

Прежде чем ответить, я поднес стакан к губам , и медленно допил остававшееся в нем пиво.

- Давай оставим этот вопрос до вечера, - сказал я, ставя пустой стакан на стол. - Я не имею привычки строить предположения на пустом месте.

- Договорились, - с готовностью согласился Гамигин. - Еще пиво будешь?

- Нет, - отрицательно качнул головой я. - Мне нужно заскочить в регистрационный отдел НКГБ и выяснить, что за проблема возникла с моим разрешением на оружие.

- Сколько времени это займет?

- У нас говорят, что когда заходишь в НКГБ, то никогда не знаешь, выйдешь ли обратно, - улыбнулся я. - Впрочем, на этот раз, я думаю, особых проблем у меня не возникнет. Мое разрешение в полном порядке. Скорее всего просто возникла какая-нибудь путаница в бумагах. Или, как предполагает моя помощница, НКГБ издал новое постановление о перерегистрации личного огнестрельного оружия.

- Зачем? - наивно поинтересовался Гамигин.

- Чтобы во внеочередной раз собрать деньги со всех владельцев оружия, объяснил я. - Разрешение на владение огнестрельным оружием стоит двести шеолов в год. И еще столько же - разрешение на право ношения его.

Черт удивленно присвистнул.

- Подожди меня здесь, - предложил я. - Если у тебя нет других дел, можешь продолжить дегустацию пива. А я присоединюсь к тебе минут через сорок.

- Договорились, - кивнул черт, а взгляд его уже блуждал среди длинного ряда пивных кранов, которые были отнюдь не пустым украшением стойки.

Глава 12

НКГБ

Регистрационный отдел НКГБ располагался в том самом невзрачном сером здании, которое нам с Гамигином пришлось обогнуть, чтобы попасть в паб "Герб старого герцога". Совершив прогулку в обратном направлении, я вышел в Политехнический проезд и вошел в третий подъезд здания, в котором в годы моего детства комсомольские вожаки, сами давно уже вышедшие из комсомольского возраста, под красную икорку решали животрепещущие вопросы борьбы за мир во всем мире, под балычок обсуждали проблемы социализма и запивали ужас от осознания неотвратимости краха капитализма марочным армянским коньячком.

Пройдя через рамку универсального сканера, которая, естественно, сразу же запищала и замигала всеми огоньками, как новогодняя елка, я оказался в узком замкнутом пространстве без окон, освещенном яркой бестеневой лампой под потолком. Прямо передо мной находилась металлическая дверь, вроде тех, которые ставят на подводных лодках. Глядя на нее, можно было подумать, что в самое ближайшее время Москву ожидает судьба Атлантиды, и бравые чекисты заранее принимают меры к своему спасению. Слева был глухая стена, выкрашенная масляной краской в отвратительный желто-коричневый цвет. Традиция, что ли, у нас такая, что интерьер административного здания непременно должен вызывать у посетителя чувство гадливости? Или таким образом человеку подспудно внушают, что лучше здесь долго не задерживаться? Справа находилось большое окно, забранное пуленепробиваемым стеклом, за которым сидел облаченный в темно-синюю парадную форму чекист с капитанскими погонами на плечах.

- Подойдите к окну! - рявкнул у меня за спиной динамик.

Громкость была такой, что если бы не великолепная звукоизоляция, то слышно было бы даже в Политехническом. Ну, я-то, положим, был к этому готов, а человека, который оказался здесь впервые, от неожиданности мог и удар хватить.

Я подошел к окну и старательно улыбнулся чекисту. На лице капитана не дрогнул ни единый мускул.

- Предъявите свое удостоверение личности! - с каменным лицом произнес он в микрофон.

Слева от окна выдвинулась металлическая ячейка, в которую я кинул свои документы. Ячейка переместилась на противоположную сторону. Капитан осторожно, двумя пальцами, взял пластиковую карточку, так, словно она была пропитана ядом, проникающим сквозь кожу. Как еще резиновых перчаток не надел для пущей безопасности? Внимательно изучив удостоверение, капитан провел магнитной полоской карточки по контрольной щели регистратора, после чего поднял взгляд и пристально посмотрел на меня из-под низко нависающих над глазами кустистых бровей. Решив, что чекист хочет сравнить мою внешность с фотографией на удостоверении личности, я снова улыбнулся, продемонстрировав большую часть из имеющихся у меня в наличии зубов, которые не отличались ослепительной белизной, хотя я и чистил их зубной пастой, рекомендованной телерекламой, но зато все были на месте. И это при том, что по роду моей деятельности мне время от времени все же доводится получать по зубам. Самым запоминающимся был удар рукояткой "браунинга" модели GP...

Захвативший меня поток воспоминаний был бесцеремонно прерван вновь рявкнувшим во всю свою мочь динамиком:

- Покажите имеющееся у вас оружие, а затем положите его в ячейку!

Я вынул из ячейки, вновь оказавшейся на моей стороне, удостоверение личности и сунул его в карман. Расстегнув пиджак, я откинул в сторону левую полу, так, чтобы чекист за окном мог увидеть кобуру под мышкой. Затем я достал из кобуры пистолет, продемонстрировал его капитану и осторожно положил в ячейку.

Внимательно осмотрев мой "ерихон", капитан что-то отметил на лежавшей перед ним карточке. Оттянув защелку на рукоятке, он достал из пистолета магазин и пересчитал находившиеся в нем патроны. Ударом ладони загнав полный магазин на прежнее место, капитан достал из ящика стола пластиковый жетон на металлическом кольце и прикрепил его к скобе спускового крючка. Разломив жетон надвое, он передал мне мою половинку посредством все той же металлической ячейки. Пистолет же, вместе со второй половиной жетона, был отправлен в сейф.

Вся эта процедура была мне хорошо знакома, поэтому, получив половинку жетона, я сразу же развернулся в сторону бронированной двери. Капитан за окном нажал кнопку, и дверь медленно открылась, чтобы, пропустив меня, тут же снова захлопнуться у меня за спиной.

За дверью находился точно такой же тамбур, как и тот, который я только что покинул. Только теперь передо мной находилась двухстворчатая дверь лифта, которая тотчас же раскрылась, стоило мне только поднести ладонь к круглому фотоэлементу, закрепленному на стене справа от двери. Внутри кабины лифта не было никаких кнопок или клавишей, - все управление осуществлялось с пульта дежурного, который заранее знал, кто куда направляется. Честно признаться, мне это никогда не нравилось. Что бы изменилось от того, если бы посетитель сам нажимал кнопку с номером нужного ему этажа? Я очень сомневаюсь в том, что нашелся бы чудак, способный отважиться на самостоятельную прогулку по зданию НКГБ. А так, стоя в замкнутом пространстве кабины, облицованной темно-коричневыми, с черными разводами пластиковыми листами, я чувствовал себя еретиком, замурованным в склепе по приговору инквизиции. Быть может, в этом и заключался смысл лифта без кнопок - сразу же, что называется, с порога заставить человека почувствовать собственную беспомощность и незащищенность. Впрочем, существовало и иное, куда более прозаическое объяснение. После недавней реконструкции здание, в котором я сейчас находился, насчитывало восемь этажей. Но это только в том случае, если глядеть на него с улицы. Сколько этажей находилось в подземной части любого из зданий НКГБ, непосвященным знать не полагалось. Но я подозревал, что их было значительно больше, нежели тех, что располагались на поверхности. Но Подозрения мои оставались только подозрениями, в то время как наличие в кабине лифта кнопок с указанием номеров этажей стало бы неопровержимым доказательством существования многоэтажной подземной Москвы. Я явственно ощущал, что лифт движется вниз и с довольно-таки приличной скоростью, но чувства, что называется, к отчету не подошьешь.