Уши не трогать! - Гаврилова Анна Сергеевна

Я все-таки положила этот чертов меч и опустилась в кресло. И бокал вина из рук синеглазого урода приняла. И даже чокнулась с ним, мысленно пожелав бэтмену самой мучительной смерти – от поноса.

В тот же миг в кабинет заявился слуга, прикатил уставленный тарелками столик-тележку. Короткий поклон. Учтивый вопрос насчет дополнительных указаний. Снова поклон, и лысый уродец скрылся, плотно притворив за собой дверь.

Завтракали мы в полном молчании. Я глотала еду, совершенно не чувствуя вкуса. Он – тоже глотал, но при этом непрерывно сверлил взглядом.

После третьего бокала вина я не выдержала, спросила:

– Так почему вы не позволили попрощаться с Орисом?

– Сама знаешь, – усмехнулся синеглазый. – Я не из тех, кто делится добычей. А ты моя. И только моя.

– Если Орис действительно мертв, то поводов для ревности нет.

– О… а ты все еще сомневаешься в его гибели? Лёля, перестань! Ты слишком умна, чтобы поверить в чудо. А я слишком ревнив, чтобы дать тебе хоть малейшую возможность изменить.

– И слишком глуп, – выпалила я. – Иначе не стал бы разговаривать со мной в таком тоне!

Он усмехнулся и нагло уставился на мое декольте.

Понятия не имею, как вести себя в таких случаях, но одно знаю наверняка – прикрываться и краснеть нельзя. Для маньяка вроде брюнета это все равно что взмах флажка для гонщика.

Покраснеть я, увы, покраснела, но первый пункт своей стратегии выдержала более чем достойно. Демонстративно поправила декольте, расправила плечи и продолжила поглощать завтрак, беспрерывно облизывая губы и вздыхая над украшенным сливками десертом.

Четвертого бокала эльф не предложил, зато гаркнул на полдома, призывая лысого.

Вдвоем проводили меня вверх по лестнице, впихнули в комнату, которую бэтмен по причине дальтонизма назвал золотой.

– Она не золотая! – крикнула я в закрытую дверь. – Она, блин, черная!

Обернулась в бессильной злобе, еще раз оглядела спальню и глухо зарычала.

Стены светло-золотистые, но двери, вся мебель и весь текстиль – черные! Пусть на спинке кровати и кованой люстре прорва золотых элементов, пусть ручки на дверях и кисточки на ламбрекенах отсвечивают золотом, но дела это не меняет.

– Почему?! За что?! Меня, нежную блондинку, запихнули в склеп?

Не успела договорить, как дверь, которую прежде считала проходом в ванную, распахнулась. На пороге возникла массивная фигура брюнета. Камзол и рубашку ушастый гаденыш успел снять, так что девичьему взору предстал обнаженный торс.

Я, конечно, не специалист по эльфам, но почему-то была уверена, что ушастики по природе своей довольно хлипкие и тщедушные. А тут… мама дорогая. Мускул на мускуле сидит и мускулом погоняет. Картину портят только соски – слишком маленькие и слишком острые.

– Ты все еще ждешь ответов на свои вопросы? – с ухмылкой протянул он. – Или уже догадалась?

Черт… Я согласна на склеп. Только пусть он будет обособленным, а?

– Я скоро приду, – выдал синеглазый. И та-ак подмигнул…

Черт! Я даже вообразить не могла, что обычное подмигивание может быть настолько пошлым! Ненавижу эльфов!

И себя не понимаю…

Ну почему после этого разговора, целиком состоящего из недвусмысленных намеков, я уверенным шагом направилась в ванную? Зачем сбросила платье и, погрузившись в наполненную ароматами трав воду, принялась тщательно скоблить тело? И на кой ляд, черт меня дери, нацепила этот жуткий полупрозрачный пеньюар? Ведь даже ежу ясно – его оставила здесь какая-то ушлая эльфийская сводница!

– Боже, что я творю? Почему этот синеглазый бэтмен заставляет меня вытворять такие вещи? – рассуждала вслух, лежа под черным покрывалом. При ближайшем рассмотрении кровать оказалась настолько огромна, что риск заработать агорафобию увеличился раз в сто. – Ведь это как минимум неэтично! А что, если…

Я всерьез задумалась, вспоминая многочисленные рассказы Машки о способах привлечения парней и о влечении вообще. Кажется, подруга (хотя какая она к черту подруга?!) говорила, что главный элемент привлекательности – это запах. Мы можем его не осознавать, но наш подлый организм все чует и, что самое ужасное, расшифровывает по-своему. Отсюда и неравные браки, и нелогичные, с точки зрения разумного человека, романы. И все зло мира заодно.