Мой дядюшка Освальд - Даль Роальд

Я взглянула на свои часы. Оставалось чуть больше минуты. Мне нужно было продолжать треп. «Хорошо, я уйду, — сказала я, — но в обмен на виноград я хотела получить автограф на одной из ваших знаменитых открыток».

Шоу достал открытку и расписался на ней. «Теперь валяйте отсюда, — сказал он. — Вы растратили попусту уйму моего времени».

«Ухожу, ухожу», — засуетилась я. Девять минут почти уже кончились. О, жук, милый жук, добрый жук, куда же ты подевался? Неужели ты меня оставил?

— Невеселое положение, — сказал я.

— Я была в полном отчаянии, Освальд. Такого прежде еще не случалось. «Мистер Шоу, — сказала я, задержавшись у двери и не зная, как бы протянуть несколько секунд, — я обещала своей маме, которая буквально боготворит вас, непременно задать вам один вопрос…»

«Вы, мадам, просто какая-то чума!» — гавкнул он писклявым голосом.

«Понимаю, конечно же, понимаю, но ответьте мне, пожалуйста, на ее вопрос. Вопрос этот следующий: верно ли, что вы осуждаете художников, создающих свои творения по причинам чисто эстетического свойства?»

«Да, мадам, осуждаю».

«Так вы думаете, одной лишь чистой красоты недостаточно?»

«Недостаточно, — сказал Шоу. — Искусство всегда должно быть дидактичным, служить общественным целям».

«А Бетховен? Он тоже служил общественным целям? Или Ван Гог?»

«Убирайтесь отсюда! — взревел Шоу. — У меня нет ни малейшего желания перекидываться пустыми словами…» Он остановился на полуфразе. В этот момент, Освальд, его, слава богу, шарахнуло жуком.

— Ура. И сильно шарахнуло?

— Не забывай, что он получил тройную дозу.

— Я прекрасно это помню. Так что же все-таки случилось?

— Вряд ли нам стоит давать тройные дозы. Я такого больше не сделаю.

— Крепко его тряхануло, да?

— Первая фаза, — сказала Ясмин, — была совершенно ошеломительной. Словно он сидел на электрическом стуле, а кто-то включил рубильник и шарахнул его миллионом вольт.

— Даже так?

— Послушай, его тело вздернулось с кресла и зависло, содрогаясь, в воздухе, глаза чуть не выскочили из орбит, лицо перекосилось.

— Боже милосердный.

— Я совершенно растерялась.

— Да уж думаю.

— «Что же с ним делать? — недоумевала я. — Искусственное дыхание, кислород, что же с ним делать?»

— А ты, Ясмин, не преувеличиваешь?

— Да ничего я не преувеличиваю. Мужика совсем перекосило, он был парализован, он не мог говорить.

— А он был в сознании?

— Да кто его знает.

— Думаешь, он мог откинуть копыта?

— По моим прикидкам, пятьдесят на пятьдесят.

— И ты действительно так думала?

— Ты бы на него посмотрел.

— Господи, Ясмин.

— Стоя у двери, я подумала, и помню это отчетливо: что бы, мол, там ни случилось, этот старый хрен написал свою последнюю пьесу. «Эй, мистер Шоу, — сказала я, — пора вставать, птички проснулись».

— А он тебя слышал?

— Сомневаюсь. И сквозь всю эту шерстистость я видела, как на его губах выступает пена.

— И долго это продолжалось?

— Да минуты две. Для полной радости я уже стала беспокоиться о его сердце.

— Да при чем тут какое-то сердце?

— Его лицо побагровело. Я видела, что его кожа становится все темнее.

— Асфиксия.

— Что-то в этом роде, — сказала Ясмин. — Хорошо тут приготовили пудинг с мясом и почками.

— Вполне прилично.

— И вдруг он вернулся на эту землю. Он несколько раз удивленно сморгнул, взглянул на меня и издал нечто вроде индейского боевого клича, спрыгнул с кресла и начал срывать с себя одежду. «Ирландцы идут! — кричал он. — Препоясайте чресла, мадам! Препоясайте чресла и приготовьтесь к битве!»

— Как-то не совсем евнух.

— Да он и не был уже похож на евнуха.

— Как ты сумела натянуть на него эту чертову резиновую штуку?

— Когда они не в себе, — сказала Ясмин, — есть только один способ. Я ухватила его за орган и не отпускала до последнего, пару раз при этом вывернув, чтобы он сильно не дергался.

— Уфф.

— Весьма эффективно.

— Да уж, наверное.

— Таким образом ты можешь сделать с ними все, что тебе захочется.

— Ничуть не сомневаюсь.

— Это вроде как петля на морде лошади при болезненной операции.

Я сделал глоток «Боне», внимательно анализируя вкус. Поставленное Луисом Латуром, оно и вправду было хорошим. Только по счастливой случайности такое шампанское попало в пригородный паб.