Девственница - Деверо Джуд

Из гущи деревьев выбежали семь молодых женщин, все высокие, тоненькие, с длинными, темными, заплетенными в косы волосами, одетые в зеленые туники и широкие штаны отряда женской стражи.

– Меткий выстрел, Джура, – похвалила одна из них.

– Да, – рассеянно обронила Джура, осматриваясь. Женщины тем временем принялись свежевать оленя. Сегодня вечером она не находила себе места, словно предчувствуя, что что-то должно случиться. Прошло четыре дня с отъезда Силин и Дейра, и Джура очень скучала по подруге. Ей не хватало юмора Силин, ее острого ума, и, кроме того, некому было излить свои мысли и чувства. Она также тосковала по Дейру. Они выросли вместе, и Джура привыкла, что он всегда рядом.

Зябко потерев голые руки под короткими рукавами туники, девушка зашагала по тропинке.

– Хочу немного поплавать! – крикнула она женщинам. Одна из них, с окровавленным ножом в руках, выпрямилась и предостерегающе качнула головой:

– Хочешь, я тоже пойду? Мы слишком далеко от городских стен.

Но Джура не обернулась. Все они были молоденькими ученицами, самой старшей едва исполнилось шестнадцать, и по сравнению с ними она чувствовала себя старой и одинокой.

– Нет, я пойду одна, – отказалась она, пробираясь к ручью.

Джура забрела дальше, чем намеревалась, пытаясь избавиться от ощущения чего-то неизбежного… но чего именно? Не опасности, нет, но в воздухе было нечто такое, что бывает только перед надвигавшейся грозой.

До сих пор в столицу ириалов Эскалон, к умирающему отцу Роуана, пришло только одно известие от армии, сопровождавшей англичан. Старый Тал еще держался, исключительно одной силой воли, ожидая увидеть, каким человеком вырос его сын. Судя по тому, что доложил гонец, Роуан был полным глупцом. Успел несколько раз впутаться в деревенские споры, в одиночку бросил вызов зернас, в то время как Ксанте и Дейру приходилось его защищать. Роуана считали ничтожным слабаком, разбиравшимся в бархате больше, чем в оружии.

Слухи быстро распространились по всему Эскалону, и уже шли речи о восстаниях и мятежах против глупого англичанина, не годившегося на роль правителя. Джералту, Дейру и Силин придется употребить все свое влияние, чтобы помешать олуху уничтожить и без того хрупкий мир между ланконийскими племенами.

Тем временем Джура, оказавшись в уединенной долине, сбросила одежду и скользнула в воду. Может, долгое купание успокоит ее смятенный разум…

Роуан мчался во весь опор, не щадя коня. Ему нужно убраться подальше, побыть одному, не корчиться под осуждающими взглядами ланконийцев. Два дня назад они проезжали мимо горящей крестьянской хижины. Когда Роуан остановил армию ланконийцев и приказал тушить огонь, они презрительно уставились на него и не подумали спешиться, пока Роуан и англичане помогали крестьянам таскать воду.

Когда последние уголья были затоптаны, хозяин сгоревшего дома рассказал путаную историю о вражде между двумя семьями. Роуан велел им явиться в Эскалон и пообещал, что он, король, рассудит крестьян. Но те лишь недоверчиво рассмеялись. Король правил воинами, которые вытаптывали их поля, а крестьянам он никакой не король.

Роуан вернулся к ланконийцам, которые едва не вслух издевались над ним за то, что впутался в глупые крестьянские распри.

Но Роуан сознавал, что, если ему предстоит быть королем и сохранять мир между племенами, он должен стать правителем всех ланконийцев: зернас, алтенов, вателлов, – и властвовать над всеми людьми, от самого бедного крестьянина до Брокаина, правящего сотнями людей.

И сегодня Роуан был по горло сыт молчаливой, а иногда и неприкрытой ненавистью ланконийцев, и оторвался от сопровождения, приказав своим рыцарям удержать возможных преследователей. В их глазах отразился тот же страх, которому сам Роуан не давал воли. Их очевидные сомнения в нем тоже не способствовали спокойствию его духа. Поэтому ему было необходимо остаться одному, поразмыслить и помолиться.

Он знал, что находится всего в нескольких милях от стен Эскалона, и чувствовал себя в безопасности. И неожиданно наткнулся на приток реки, мирный, прекрасный ручей, очевидно, обладавший способностью лечить все душевные раны. Здесь было так хорошо, что он почти забыл все пережитое в Ланконии.

Роуан спешился, привязал коня к дереву и, упав на колени, молитвенно сложил руки.

– О Боже, – молился он сдавленным шепотом, выдававшим всю глубину его боли, – я пытался готовить себя к выполнению долга, который Ты и мой земной отец возложили на мои плечи. Но я всего лишь человек. Одинокий человек. Если я должен выполнить то, что считаю правильным и справедливым, мне нужна Твоя помощь. Мои люди настроены против меня, и я не знаю, как завоевать их преданность. Заклинаю тебя, милый Боже, пожалуйста, покажи мне дорогу. Веди меня. Направляй. Отдаю себя в руки Твои. Если я не прав, дай мне знать. Подай знамение. Если прав я, тогда молю Тебя о помощи.

Роуан на мгновение опустил голову, измученный и опустошенный. Он приехал в Ланконию, твердо зная, что должен делать, но с каждым днем все больше терял уверенность в себе. Потому что постоянно приходилось доказывать ланконийцам, что он мужчина. Но они уже составили о нем свое мнение, и ничто не могло это мнение изменить. Если он вел себя как храбрец, они заявляли, что это храбрость глупца. Если заботился о своем народе, они считали, что это повадки чужака. Что ему делать? Пытать и убить невинного мальчишку зернас, которого они считали самим воплощением дьявола?!

Он встал. Ноги подгибались от обуревавших его эмоций, но Роуан передохнул и напоил коня, после чего снял пропотевшую одежду, ступил в прохладную чистую воду, нырнул и поплыл. Вода словно смывала гнев и ощущение беспомощности, и час спустя, вернувшись на берег, он почувствовал себя лучше. Надел набедренную повязку и нагнулся было за шоссами, но вдруг насторожился. Откуда-то справа донесся шум, словно кто-то пробирался сквозь кусты. Роуан выхватил меч из висевших на седле ножен и стал бесшумно красться по берегу в направлении шума.

И пропустил нападение неизвестного врага. Кто-то свесился с ветки над его головой, и удар ногой обрушился на плечи Роуана. Потеряв равновесие, он свалился на землю и ощутил холод стали у горла.

– Не шевелись! – приказал женский голос.

Роуан попытался потянуться к упавшему мечу. Но, подняв глаза, забыл обо всем. Его сумела оседлать полуголая женщина, красивее которой Роуан в жизни не видел. Люди его дяди Уильяма часто дразнили молодого человека за монашеское существование. И действительно, у него не было ни малейшего желания повалить крестьянскую девчонку в стог сена. Правда, Роуан встречался с женщинами, но ни одна не воспламенила его чувств настолько, чтобы он возжелал ее больше всего на свете. Если женщина предлагала себя и казалась достаточно чистой, он брал ее и на следующий же день забывал.