Благородный воин - Гарвуд Джулия

Барон, задохнувшись от страсти, притянул ее к себе и поцеловал в губы, и жена, тоже вспыхнув, прильнула к нему всем телом.

* * *

…Они лежали, наслаждаясь тишиной и покоем. На землю ложились сумерки – надо было собираться в лагерь.

Обратно шли в полном молчании. И только подходя к шатрам, едва различимым, как шелест листвы, голосом, Элизабет спросила:

– А ты правда ревнуешь меня к родным?

– Я это переборю. – Джеффри стиснул руку жены. – Рыцаря отличает верность, и каждый клянется только одному сюзерену, как я – королю Вильгельму, – начал он. – Да, ты отдала себя мне, но я хочу, чтобы ты любила меня больше родных, чтобы всем остальным ты предпочла меня, как я предпочитаю тебя.

Элизабет сдержала улыбку.

– Я никогда не буду выбирать между тобой и моей… – у Элизабет чуть не вырвалось «семьей», но она поправилась и сказала:

– Моими родными. Моя семья теперь ты. А я – твоя. Элслоу же и Томас – наши родственники. Мы все принадлежим друг другу, но не как вассалы своим лордам.

– Ты права, – отозвался Джеффри. – Тебе не придется выбирать между мной и другими. Я этого не позволю. И никогда не потребую от тебя подобного доказательства верности. Я начинаю понимать твой образ мыслей: важно любить, все остальное не имеет значения.

– Выходит, ты еще не уверен в моей верности и поэтому оставил Томаса и Элслоу в Монтрайте?

– Хотел, чтобы ты пока принадлежала только мне, – признался барон.

Элизабет прижалась к мужу, раздумывая над его словами. Джеффри открыл ей свой внутренний мир, и она поняла, что в его сердце царила любовь и радость. Ему пришлось пройти долгий путь, чтобы осознать свои чувства и выразить их вслух. Но осталось одолеть еще немного: Джеффри был неуверен в себе и, как ни странно, беззащитен. Хотя вскоре все переменится, и разговоры о выборе и доказательствах верности исчезнут сами собой, Никто больше не будет требовать таких ужасных вещей. Никто.

* * *

В ту ночь Элизабет снились сны. Сначала – необыкновенно приятные: она увидела себя во всем белом; платье, казалось, струилось по ногам. Элизабет шла по галерее огромного дворца, а землю у ног укутывал красивый туман. Улыбаясь, она отворила дверь и попала в большой зал. Но тут приятный сон превратился в кошмар. Кто-то ее звал, но она не понимала кто. В голосе было такое отчаяние и мука, что сердце Элизабет учащенно забилось. Она побежала на зов, стала протискиваться сквозь толпу не замечавших ее смеющихся людей и добралась до середины зала. То, что она там увидела, наполнило грудь отчаянным криком. В самом центре стоял ее муж. Его руки и ноги были скованы прочными железными цепями. Он не видел жену и смотрел куда-то в другую сторону. Элизабет повернулась и заметила закованного в железо деда.

Снова раздался крик. Но теперь в нем звучала не мука, а торжество. Кричал Белвейн. Туман у ног окрасился в красное, и сквозь кошмар Элизабет поняла, что его запятнала готовая пролиться невинная кровь.

Белвейн поднял руку и указал на Элизабет пальцем:

– Один из них умрет. А выбор – за тобой. Если же ты не выберешь ни одного, убьют обоих. – Он засмеялся дьявольским хохотом, от которого душу Элизабет стиснул смертельный холод.

Не желая принимать происходящее, она затрясла головой. Белвейн вытащил меч барона и взмахнул им в воздухе.

Крик Элизабет разбудил Джеффри. Он потянулся к клинку и только тут понял, что жена с ним рядом. Когда он прижимал ее к себе, его руки дрожали.

– Открой глаза, дорогая, – шептал он снова и снова. – Это был только сон. Я с тобой.

Элизабет проснулась, как от толчка, вцепилась мужу в плечо и, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце, хватала воздух ртом

– Ужасно! Ужасно!

– Не говори ничего. – Муж нежно отвел ее волосы со лба и, наклонившись, поцеловал. – Тебе просто приснился страшный сон. Вот и все. Ты безумно устала. А теперь положи голову ко мне на плечо и закрой глаза. Все будет хорошо.

– Я боюсь, – призналась Элизабет. – Боюсь, если засну, увижу тот же кошмар.

– Нет-нет, – успокоил ее муж и прижался к ней. – Ты будешь думать только о нашей любви, – пообещал он, скрепив слова поцелуем.

Бархатным голосом он говорил ласковые слова, нежные руки поглотили всю Элизабет, и она забыла о кошмаре.

Глава 13

Элизабет без труда привыкла к новому дому, хотя первый взгляд на владения Джеффри вызвал чувство подавленности – такими массивными показались строения и огромными стены. Каменная крепость была настолько велика, что по сравнению с ней Монтрайт представлялся совсем крохотным.